безутешных домашних хозяек не входит в мои планы.
- Я вам нисколечко не нравлюсь?
- Конечно, нравитесь. - Я был последним мерзавцем, но я не мог
ей отказать в этой лжи.
- Я знала, что нравлюсь. Я чувствовала это. Когда мне было
шестнадцать, я пошла к цыганке-предсказательнице. И она сказала,
что у меня в течение года в жизни произойдут перемены, что я
встречу красивого умного человека и он женится на мне. Так и
cлучилось. Я вышла замуж за Тапса. Но гадалка сказала, что у меня
будет еще одна перемена, когда мне будет тридцать. Сейчас я
чувствую, что это приходит. Это как снова забеременеть.
Действительно. Я думала, моя жизнь кончилась, и начала...
- Все это очень интересно, - сказал я. - Но поговорим об этом
при встрече.
- Но это не может ждать.
- Придется обождать.
- Вы сказали, что я вам нравлюсь.
- Мне нравятся многие женщины.
Это было идиотское признание.
- Многих мужчин я не люблю. Вы первый с тех пор, как я...
Фраза осталась незаконченной. Я не торопил ее продолжать. Я не
проронил ни слова.
Она разразилась слезами и повесила трубку.
Бесс была, вероятно, с отклонениями, сказал я себе, или
начиталась сентиментальных романов, страдающая от одиночества и
неврозов факультетской жены, или же это первые проявления прихода
периода средних лет, как снег на четвертое июля. Мудрый человек,
которого я знал в Чикаго, вразумил меня раз и навсегда: никогда не
спи с кем-либо, у кого заботы больше, чем у тебя.
Но Бесс мне было трудно выбросить из головы. Когда я вывел
машину со стоянки и направился на юг по магистрали в Сан-Диего, она
будто сидела со мной, несмотря на то, что я направлялся для встречи
с ее мужем.
В полдень я ожидал его у здания факультета искусств. В одну
минуту первого он появился в коридоре.
- Я могу по вам ставить часы, профессор.
Он ухмыльнулся:
- Вы заставляете меня думать, что я робот. На самом деле я
ненавижу жить по этому размеренному расписанию.
Он отпер дверь и распахнул ее:
- Входите.
- Как я понимаю, вы выяснили кое-что новое о Сервантесе.
Он не отвечал мне, пока мы не сели лицом к лицу за его столом.
- Да, действительно. После того как мы расстались вчера, я
решил сразу же выбросить свое расписание. Я отменил свои
послеобеденные занятия и отправился в Лос-Анджелес с той
фотографией, которую вы мне дали. - Он похлопал себя по груди. -
Его имя Педро Доминго. По крайней мере, он значился под таким
именем в Латиноамериканском колледже. Профессор Бош думает, что это
его настоящее имя.
- Я знаю, я разговаривал вчера с Бошем.
На лице Таппинджера проступило неудовольствие, будто я
перепрыгнул через его голову.
- Аллан мне этого не сказал.
- Я позвонил ему, когда вы уже уехали. Он был занят, и я узнал
от него очень мало. Он сказал, что Доминго был гражданином Панамы.
Таппинджер кивнул:
- Это одно из обстоятельств, что создало для него проблемы. Он
перепрыгнул через борт корабля и здесь находится незаконно. Поэтому
он изменил имя, когда пришел к нам сюда. Иммиграционные власти
охотились за ним.
- Когда и где он перепрыгнул за борт?
- Это было где-то в 1956 году, как говорит Аллан, когда Педро
было двадцать лет. Он, вероятно, думал, что это место для него
будет счастливым. Как бы то ни было, практически он с корабля прямо
вступил в классную комнату. Он посещал школу в Лонг-Биче в течение
года, я не знаю, как он ухитрился, чтобы его приняли в колледж. А
затем он перевелся в Государственный колледж Лос-Анджелеса.
Он находился там два года, и Аллан Бош познакомился с ним
достаточно хорошо. Он поразил Аллана тем же самым, что и меня, - он
был высокоинтеллигентным молодым человеком с проблемами.
- Какого рода проблемами?
- Социальными и культурными. Историческими проблемами. Аллан
характеризует его как своего рода тропического Гамлета, пытающегося
совместиться с современной реальностью. На деле эта характеристика
может относиться к большинству центральных и южноамериканских
культур. У Доминго были проблемы личные. Он тосковал по сверкающему
городу.
Профессор Таппинджер был на грани начать лекцию.
Я спросил:
- По чему тосковал?
- Сверкающему городу. Это фраза, которую я использую для
характеристики этого царства духа и интеллекта для концентрации
великих умов прошлого и настоящего. - Он похлопал себя по виску,
будто таким образом претендовал на принадлежность к этой группе. -
Сюда входит все от Платоновских "Форм" и "Сивитас Дей" Августина до
"Богоявлений" Джойса.
- Вы не могли бы немного помедленнее, профессор?
- Простите. - Он смутился, когда я прервал его. - Я заговорил
на своем университетском жаргоне? На деле дилемма Педро может быть
определена достаточно просто: он был бедным панамцем со всеми
надеждами, разочарованиями и проблемами своей страны. Он вышел из
трущоб Санта-Аны. Его мать была девушка "Голубой Луны" в кабаре
города Панамы, и сам Педро, вероятно, незаконнорожденный. Но он
обладал большим самолюбием и не хотел соглашаться со своими
условиями жизни и оставаться в нищите.
Я понимаю, что он мог чувствовать. Я не был незаконнорожденным,
по правде говоря, но я пробивал свою дорогу из чикагских трущоб и
знаю, что такое ходить голодным в годы депрессии. Я никогда не
окончил бы университет, если бы не поддержка из армии. Так что, вы
можете заметить, я симпатизирую Педро Доминго. Надеюсь, они не
будут с ним очень строги, когда поймают его.
- Они его не поймают.
Он обратил внимание на окончательность моих слов. Медленно его
глаза встретились с моими. Это были впечатлительные, даже
женственные глаза, которые когда-то были светлыми и чистыми, до
того как постоянная напряженность замутила их белки.
- С ним что-нибудь случилось?
- Его застрелили вчера. Вы не читали газет? - Признаюсь, я
очень редко заглядываю в них. Но это ужасная новость. - Он
помолчал, его чувствительный рот исказился. - У вас есть какие-
нибудь сведения, кто убил его?
- Главный подозреваемый - профессиональный игрок по имени
Спилмен. Это тот человек на фотографии, которую я вам показывал.
Таппинджер достал ее из кармана и стал рассматривать.
- Он выглядит опасным.
- Доминго был так же опасен. Для Джинни большая удача, что она
отделалась легким испугом и осталась живой.
- А с мисс Фэблон все в порядке?
- Насколько этого можно ожидать, после потери матери и мужа за
одну неделю.
- Бедное дитя. Я хотел бы повидать ее и успокоить.
- Вы лучше свяжитесь с доктором Сильвестром. Он присматривает
за ней. У меня назначена встреча сейчас с ним.
Я встал, чтобы уйти. Таппинджер обошел вокруг стола.
- Сожалею, но не могу пригласить вас сегодня на обед, - сказал
он с виноватым видом. - У меня нет времени.
- У меня также. Передавайте привет вашей жене.
- Я уверен, она будет рада. Она ваша почитательница.
- Это потому, что она плохо меня знает.
Моя попытка перевести все в легкомысленный тон не удалась.
Маленький человек смотрел на меня внимательными и настороженными
глазами.
- Меня беспокоит Бесс. У нее такая мечтательная натура, так
привержену боваризму. Я не думаю, что вы подходите для нее.
- Я так же думаю.
- Не обижайтесь, мистер Арчер, если я вам скажу, что вам не
следует встречаться с ней снова.
- Я так и собирался поступить.
Таппинджер явно почувствовал облегчение.
Глава 28
По дороге в город я остановился у бензоколонки с наружным
телефоном и позвонил Кристману в Вашингтон. Он был все еще на
обеде. Оператор соединил меня с рестораном, где он обедал, и я
услышал:
- Кристман слушает. Я пытался связаться с тобой, Лу. Тебя
никогда не бывает на месте.
- Меня не было в городе несколько последних дней. У тебя есть
что-нибудь еще по поводу нашего друга?
- Немного. Несколько месяцев назад он был вторым секретарем
Панамского посольства. Он довольно молод для такой должности, но
он, очевидно, весьма квалифицированный работник. У него есть
поощрительная степень от Парижского университета. До того как они
перевели его в Вашингтон, он занимал пост третьего секретаря
посольства в Париже.
- Почему он оставил дипломатическую службу?
- Я не знаю. Человек, с которым я беседовал, сказал, что по
личным мотивам. Но Доминго не запятнал себя ничем, могу это
утверждать. Хотите, чтобы я еще покопал?
- В этом нет надобности, - сказал я. - Можете сказать всем тем,
с кем беседовали, что Доминго был убит выстрелом в Бретвуде вчера.
- Убит?
- Да. Они, вероятно, захотят предпринять что-нибудь в отношении
тела, когда позволит полиция. Капитан Перлберг занимается этим
делом.
Я опоздал на несколько минут на встречу с доктором Сильвестром,
но он и сам опоздал. Он прибыл в клинику в половине второго и
провел меня в свой консультационный кабинет.
- Прошу прощения, что задержал вас, Арчер. Я подумал, что лучше
заскочу к Джинни Фэблон.
- Как она?
- Полагаю, что с ней все в порядке. Она, конечно, не оправилась
от шока, и я дал ей довольно сильное успокоительное. Но она уже
смирилась со смертью своей матери и мужа и уже может смотреть мимо
всего этого в будущее.
- Я остаюсь при своем мнении- ее нельзя оставлять одну.
- Она не одна, Джемисоны отдали ей коттедж для приезжих гостей.
Они снабжают ее едой, и Питер все время там крутится. Он всегда
хочет быть около нее. У нее может быть счастливый финал.
- С Питером?
- Я бы не удивился, - сказал он бодро, но с кривой улыбкой. -
Вы улавливаете мою мысль о том, что счастливая свадьба - самое
лучшее средство?
- Как обстоят ваши собственные матримониальные дела?
- Мы с Одри разберемся в нашей путанице. Нам обоим есть что
прощать. Но я не обращался к вам как к советчику по брачным
вопросам. У меня есть кое-какая информация для вас. - Он достал
картонную папку из ящика стола. - Вы все еще ищете Лео Спилмена,
так?
- Да, так, полиция тоже.
- Что, если я вам скажу, как его найти? Могу я рассчитывать на
сохранение некоторых фактов из моей жизни в тайне?
- Объясните, что вы имеете в виду?
Он куснул себя за большой палец и посмотрел на след укуса.
- Я много вчера наговорил лишнего. Это факт, что вы знаете обо
мне больше, чем кто-либо в городе. Кажется, начинает проступать то
обстоятельство, когда все, связанное с этим делом, будет размазано
по нашей печати. Все, чего я прошу от вас, - определенной степени
скрытности в отношении моей роли в этом деле. У меня есть много,
что терять.
- О чем вы хотите, чтобы я не говорил?
- Я не хотел бы, чтобы знали детали моего сотрудничества со
Спилменом. Не могли бы мы представить это как отношения врача и
пациента? Так, по сути дела, все и было!!!
- Это то, что стало, во всяком случае. Остальное я попридержу,
если это будет возможно.
- Затем то, что произошло между Одри и Фэблоном. Можно не
говорить об этом вообще?
- Не вижу причины для отказа. Что-нибудь еще?
- Не хочу, чтоб всплыл один факт, - сказал он, устремив на меня
обеспокоенный взгляд. - По поводу тех денег, что Мариэтта хотела
занять у меня в понедельник. - Можете вы сохранить это в тайне?
- Сомневаюсь. Миссис Стром в клубе знает об этом.
- Я уже говорил с ней. Она будет молчать.
- Я не могу вам обещать этого.
Глаза у Сильвестра потемнели.
- Почему вы впутываетесь в это? Здесь же нет ничего
криминального. Поверьте мне!
- Нет, если Мариэтта пыталась вас шантажировать.
- За что? За это дело между Спилменом и Фэблоном? Я думал, что
оно уже давно решено.
- Не решено, как я считаю.
- Но вы не можете обвинить Мариэтту в том, что она шантажистка.
Она просто попросила денег взаймы. Естественно, я надеялся, что она
промолчит о Спилмене и связи Одри с ее мужем.
- Естественно. Есть ли у вас еще что-нибудь, что не было
известно газетчикам и полиции?
- Чтобы вы промолчали?
- Кто угодно. Меня, например, интересует, почему и как Джинни
пришла к вам работать. Я знаю, что она работала здесь в приемной
два года.
- Правильно. Она работала до лета два года назад, затем она
пошла в школу.
- Зачем она бросила школу и пошла работать?
- Она переучилась.
- Это было ваше мнение?
- Я согласился с Мариэттой на этот счет. Девушке нужна была
перемена обстановки.
- Значит, она пришла сюда не по каким-то личным причинам?
- Я не был ее любовником, - заявил он резким голосом. - Если вы
на это намекаете. Я делал подлые вещи в своей жизни, но никогда не
совращал юных девиц.
Он взглянул на висящие на стене дипломы в рамках. В его глазах
появилось странное выражение, будто он вспоминает и не может
вспомнить, где он их приобрел. Его мысли уносились все дальше и
дальше, будто его сознание пошло странствовать во времени вплоть до
самого начала его жизни.
Я вернул его к настоящему:
- Вы намеревались сказать мне, как найти Спилмена.
- Да.
- Если бы вы мне сообщили эти сведения вчера, вы бы избавили
нас от многих неприятностей и, возможно, спасли бы жизнь.
- Вчера у меня не было этих сведений. Вернее, я не знал, что
ими располагаю. Я наткнулся на них рано утром, когда просматривал
карту медицинского обслуживания Спилмена. Около трех месяцев тому
назад, 20 февраля, мы запросили копию данных его обследования у
доктора Чарльза Парка в Санта-Терезе. Я сам не подписывал запрос -
на бумаге стоят инициалы миссис Лофтин, а она не удосужилась
сообщить мне об этом. Но, как я вам сказал, я наткнулся на них.
- А что вы искали?
- Я хотел проверить, насколько серьезно болен Спилмен. Он
действительно был болен. Очевидно, болен и сейчас. Я позвонил в
клинику доктора Парка, как только обнаружил медицинское заключение.
Я его самого не застал, но старшая медсестра подтвердила, что
Кетчел пациент доктора Парка. Очевидно, Спилмен использовал имя
Кетчел в Санта-Терезе.
- Вы узнали его адрес?
- Да. 1427, улица Падре-Ридж.
Я поблагодарил его.
- Не благодарите меня. Между нами есть соглашение, и оно того
стоит. Я хочу к нему добавить еще одну просьбу. Не говорите Лео
Спилмену, что я навел вас на него.
Он боялся Спилмена. Страх слышался в его голосе. На пути на
север, в Санта-Терезу, я остановился у своего дома и взял пистолет.
Глава 29
Город Санта-Тереза раскинулся на склоне, начинающемся на краю
моря и поднимающемся все круче к прибрежным горам серией уступов.
Падре-Ридж первый и самый низкий из них и единственный в пределах
города.
Это весьма дорогостоящая территория, устоявшееся соседство
хорошо содержавшихся старых домов, и при многих из них
замечательные сады. Участок 1427 был единственным в этом квартале,
выглядевшим неухоженным. Кустарник нуждался в стрижке. Колючая
трава разрослась по всей территории.
Даже дом под красной черепицей показался мне необитаемым.
Передние окна занавешаны. Единственным признаком жизни был
крапивник, преградивший мне дорогу на веранду.
Я приподнял колотушку в виде львиной головы и ударил ею, не
ожидая ответа. Но послышались шаги с задней стороны дома. Дверь
слегка открылась и вышла женщина средних лет в мокром голубом
купальном костюме.
- Мое имя Арчер. Миссис Кетчел дома?
- Сейчас посмотрю.
Женщина вышла из лужи, образовавшейся на кафеле вокруг ее ног,
и ушла в глубь дома. Я толкнул входную дверь, она распахнулась, и я
вошел внутрь, ощущая под мышкой как приятную опухоль выпирающий
пистолет.
В коридоре находилось несколько закрытых дверей и открытая
дверь в конце. Через нее и через комнату со скользящими дверьми, я
увидел голубую воду бассейна.
С Китти текла вода, когда она переходила комнату, оставляя
следы на ковре. На ней был белый эластичный купальный костюм и
белая резиновая шапочка в форме шлема, что делало ее похожей на
амазонку.
Она увидела меня в дверях.
- Вы немедленно отсюда уберетесь, иначе я позову полицию.
- Конечно, вызывайте. Они прочесывают штат в поисках Лео.
- Он не сделал ничего плохого, - окрысилась она, - в последнее
время, по крайней мере.
- Я хочу это услышать от него.
- Нет, вы не сможете с ним говорить.
Она вышла вперед и хотела запахнуть за собой дверь, но сделала
это так резко, что налетела на меня. Она оперлась руками на мои
плечи, чтобы сохранить равновесие, и отпрянула, будто обожглась.
Она, вероятно, ощутила пистолет у меня под мышкой под пиджаком.
Страх к ней вернулся. Ее лицо передернулось, будто она проглотила
яд.
- Вы пришли сюда, чтобы убить нас, так что ли?
- Мы уже с вами говорили на эту тему. У вас, по-видимому,
убийство все время на уме.
- Я видела их очень много... - Она остановилась.
- Видели, как умирают люди?
- Да, в автомобильных катастрофах и в случаях, подобных этому.
Она пыталась придать себе облик невинности. Без косметики и со
скрытыми под шапочкой волосами она выглядела моложе и естественнее,
но отнюдь не невинной.
- Чего вы хотите от нас? Денег? У нас нет денег.
- Не вертите, Китти. Это же головное заведение денежной фабрики.
- То, что я говорю, истинная правда. Этот кот, который называл
себя Мартелем, удрал со всей нашей наличностью, и мы не можем
реализовать наши вложения.
- Как он ухитрился наложить лапу на вашу наличность?
- Предполагалось, что он привезет деньги Лео. Я не верила с
самого начала, а Лео поверил.
- Мартеля застрелили вчера в Лос-Аджелесе. Еще один инцидент
для вашего дневника. У него с собой была только сотня тысяч
долларов.
- А где же они?
- Я думал, что могли бы быть здесь. Это были "черные деньги",
не так ли, Китти?
Она взмахнула руками как пьяная, прижав кулаки к плечам, затем
снова опустила руки.
- Я ничего не признаю.
- Настало время говорить правду, вы не думаете? Есть такая
вещь, как возможность купить за счет информации освобождение от
ответственности, особенно если это касается налогов.
Хотя в комнате было не холодно, она начала дрожать.
- Попасть за решетку по делу об убийстве, - сказал я, - это так
просто. Но вы не можете себе позволить молчать. Это Лео или один из
его молодцов вышли на Мартеля?
- Лео не имеет ничего общего с этим.
- Если имел, а вы знаете, что имел, лучше скажите мне об этом.
Если вы не хотите попасть вместе с ним за решетку.
- Я знаю, это не его дело. Он не покидал этот дом.
- Но вы выезжали.
Она задрожала еще сильнее.
- Послушайте, мистер, я не понимаю, почему вы преследуете нас?
- Вы сами себе это сделали. То, что вы сделали другим, вы
сделали себе - это обратная сторона "Золотого правила", Китти!
- Я не понимаю, о чем вы говорите.
- Три убийства. Мартель вчера, Мариэтта Фэблон за день до
этого, когда вы по совпадению оказались в Монтевисте, и Рой Фэблон
семь лет до того. Помните вы его?
Она быстро кивнула.
- Скажите мне, что случилось с Фэблоном. Вы там были.
- Дайте мне одеть что-нибудь. Я замерзаю. Я была с Лео в
течение часа.
- Он у бассейна?
- Да, занимается с физиотерапевтом. Не говорите ничего в ее
присутствии, хорошо? Она не надежная женщина.
Китти стянула с головы свою резиновую шапочку. Ее рыжие волосы
рассыпались. Когда она открыла одну из запертых дверей, я успел
заметить женскую спальню с зеркалом на потолке над большой,
королевского размера, кроватью.
Я вышел наружу. Среди мебели у бассейна стояла инвалидная
коляска. Женщина в голубом купальном костюме находилась по грудь в
воде с мужчиной на руках. У него было круглое, вялое лицо и дряблое
тело. Только в его глазах блестела какая-то доля сознательной жизни.
- Хэлло, мистер Кетчел!
- Я скажу ему "хэлло", - сказала женщина. - Около трех месяцев
назад у мистера Кетчела был небольшой инсульт, и с тех пор он не
говорит. Так ведь, дружок?
Его печальные черные глаза ответили ей. Затем он с опаской
перевел их на меня. Он униженно улыбался. Из угла рта текла слюна.
Китти появилась у скользящей стеклянной двери и поманила меня
внутрь. Она одела штаны в обтяжку с блестками, которые вызывающе
сверкали, ангорский свитер с высоким воротником, кое-как наскоро
намазанное лицо обрело бессмысленную маску. Было трудно сказать,
что она приготовила для меня.
Она провела меня в небольшую комнату в передней части дома,
подальше от бассейна, и отодвинула шторы. Она стояла у окна, и один
ее вид дополнял раскинувшуюся за окном картину. Паруса на море
выглядели нарядно и отрешенно, как белые петухи на салфетках,
разложенных на голубой выцветшей скатерти.
- Вы видели, что я теперь имею на руках? - спросила она,
вытянув руки. - Совершенно больной старик. Он не может ходить, не
может говорить, он не может даже написать свое имя. Он не может мне
сказать, где все находится. Он не может защитить меня.
- От кого вам нужна защита?
- Лео всю жизнь наживал себе врагов. Если бы они знали, что он
беспомощен, то за его жизнь ничего нельзя дать. - Она щелкнула
пальцами. - За мою также. Тогда почему мы прячемся здесь, в камышах?
"Для нее, - подумал я, - зарослями является любое место, не
находящееся на линии Чикаго-Вегас-Голливуд".
- Представляет угрозу партнер Лео-Дэвис
- Он главная опасность. Если Лео умрет или будет выбит, Дэвис
первый от этого выиграет.
- Клуб "Скорпион"?
- На бумаге он уже его владелец: комиссия по налогам заставила
Лео отказаться от него. И у него есть претензии к Лео.
- Я говорил с Дэвисом вчера. Он предложил мне деньги, чтобы я
сказал, где Лео.
- Вот почему вы здесь?
- Я никогда не делаю поспешных выводов. Я отказался.
- В самом деле?
- Да. Какие претензии к Лео?
Она качнула головой. Ее волосы рассыпались рыжим огнем в
солнечном свете. Странно, но они мне напомнили сборщиков
апельсинов, их костер около железнодорожного полотна. Странная
вынужденная близость той ночи все еще не исключала возможности
близости между мной и Китти.
- Этого я не могу сказать.
- Тогда я скажу. Служба внутренних налогов гоняется за Лео из-
за денег, которые он присвоил со всей выручки. Если они не смогут
найти его и деньги, даже если и смогут, они пришлют все Дэвису. На
худой конец, он потеряет свою лицензию на дело из-за сокрытия
доходов. На самый худой конец, ему грозит федеральная тюрьма до
конца жизни.
- Он не один.
- Если вы имеете в виду Лео, то смотрите, остаток его жизни
ничего не стоит.
- А что с остатком моей жизни? - Она погладила свою прикрытую
ангорской шерстью грудь. - Мне еще нет тридцати. Я не хочу попасть
в тюрьму.
- Тогда вступите в сделку.
- И выдать Лео? Я этого не сделаю.
- Они ничего ему не сделают, увидев его в таком состоянии.
- Они запрут его, и он не будет лечиться. Он никогда не
научится вновь говорить или писать, или... - Она остановилась на
полуслове.
- И не сможет сказать вам, где находятся деньги, - досказал я
фразу.
Она заколебалась.
- Какие деньги? Вы сказали, что деньги ушли.
- Сотня тысяч - да. Но по моим сведениям, Лео снял со счетов
миллионы. Где они?
- Мне самой хотелось бы знать, мистер. - Сквозь маску, надетую
на ее лицо, я видел, какие сложные расчеты происходят за ней. - Как
вы сказали ваше имя?
- Арчер. Лео знает, где деньги?
- Думаю, да. У него кое-что из мозгов осталось. Но трудно
сказать, насколько он все понимает. Он всегда изображает, что
понимает все, что говорю. Однажды, я испытала его, шутки ради, на
тарабарщину. Он улыбался и кивал головой, как всегда.
- Что вы говорили?
- Я не хотела бы это повторять. Это был набор грязных слов о
том, что я сделала бы ему, если бы он научился говорить или хотя бы
писать. - Она медленно сложила руки на груди. - Меня бесит, когда я
подумаю, через что я прошла в надежде обрести мир и какую-то
безопасность. Избиения, окорбления и многое другое. Не думайте, что
у меня не было других возможностей. Но я привязалась к Лео.
Привязалась - это именно то слово, которое определяет мое отношение
к нему. Теперь я связана с калекой, и это стоит нам две тысячи в
месяц, чтобы прожить. Шесть тысяч только за доктора и
терапевтическую помощь - и я не знаю, где взять деньги на следующий
месяц. - Ее голос зазвучал громче. - Я была бы миллионершей, если
бы имела свои права.
- А может быть, и ничего бы не имели.
Она склонила голову.
- Я заработала эти деньги. Я намолачивала их как кофе каждый
год. Не говорите мне, что я не имею права на них. Я имею право на
приличное существование.
- Кто вам это сказал?
- Никто и не должен говорить мне. Женщина с моей внешностью
может выбирать.
Это был детский разговор. Она себя накручивала, и я начал
понимать ее фантазии, которые привязали ее к Спилмену и держали ее
при нем, когда она была отгорожена от всего его усилиями.
- Вы говорите, что можете выбирать. Почему тогда не займетесь
какой-нибудь деятельностью. У вас большая сила воли и самолюбие.
Ее все еще заносило.
- Как вы смеете, я не проститутка!
- Я не имею в виду этот род деятельности. Найдите работу.
- Я никогда не буду работать ради существования. Благодарю вас.
- Пришло время начать. Если вы продолжаете мечтать о тех
исчезнувших миллионах, вы мечтаете о несбыточном.
- Не смейте мне угрожать.
- Я вам не угрожаю. Это все ваши мечты. Если вы не хотите
пальцем пошевелить, чтобы помочь себе, вернитесь к Гарри.
- Этому ничтожеству? Он не мог даже расплатиться с больницей.
- Он отдал все, что имел.
Она молчала. Ее лицо было похоже на цветную картинку,
пытающуюся с трудом и болью вновь ожить. Жизнь засветилась в ее
глазах. Слезы проложили дорожки на ее щеках. Я стоял около нее и
пытался ее успокоить. Она положила голову мне на плечо, и я
почувствовал, что дрожь ее тела стала слабее, и она наконец
успокоилась.
Терапевт постучала в дверь и вошла. Она переоделась в уличную
одежду.
- Я ухожу, миссис Кетчел. Мистер Кетчел доволен и спокоен, он в
своем кресле. - Она посмотрела на меня подозрительно. - Но не
оставляйте его одного на слишком долго.
- Не буду, - сказала Китти. - Благодарю вас.
Женщина не двигалась.
- Не могли бы вы мне заплатить за прошлую неделю? А также за
дежурство ночью в понедельник. Мне самой тоже нужно платить по
счетам.
Китти ушла в спальню и вернулась с двадцатидолларовой бумажкой.
Она сунула ее женщине.
- Этого хватит?
- Думаю, да. Я не переоцениваю свои услуги, но, понимаете,
каждый человек имеет право на честную оплату и честный труд.
- Не беспокойтесь, вы получите свои деньги. Оплата по нашим
дивидентам что-то задерживается в этом месяце.
Женщина недоверчиво посмотрела на нее, но ничего не сказала.
Китти рвала и метала от злости. Она стучала кулаками в гневе.
- Старая тряпка, она издевается еще надо мной.
- А действительно вы ожидаете деньги по дивидендам?
- Нечему приходить. Мне придется продать драгоценности. А я
держала их на черный день.
- Похоже, что лето не из легких, дождливое.
- Вы что, приносите с собой дождь?
Она близко подошла ко мне, напевая песенку о том, что можно
делать, когда идет дождь. Ее груди мягко касались меня.
- Я могла бы сделать очень много для любого, кто помог бы мне
найти деньги для Лео.
Она вела себя намеренно провокационно. Но момент был упущен.
- Вы можете сказать мне правду, например.
- О чем?
- О Рое Фэблоне. Лео убил его?
После некоторого молчания она сказала:
- Он не хотел. Это был несчастный случай. У них была драка из-
за чего-то.
- Из-за чего?
- Если хотите знать, виной всему была дочка Роя. Чем старше
становился Лео, тем больше ему нравились молоденькие курочки. Это
было невыносимо. Может быть, мне не следовало бы делать того, что я
сделала, но я шепнула миссис Фэблон, что Лео договаривается с
Фэблоном относительно девушки.
- Вы сказали миссис Фэблон?
- Верно. Но действовала в виде самозащиты. Я так же оказывала
девушке услугу. Миссис Фэблон потрясла своего мужа, и он сказал Лео
"нет".
- Я понимаю, почему он не сказал "нет" сразу же.
- Он должен был Лео кучу денег, а это было то средство, которое
хотел использовать Лео. Фэблон также притворялся, что не понимает
существа сделки. Вы знаете, что я имею в виду?
- Понимаю.
- Он думал, что Лео филантроп или что-то в этом роде. А он
продал бы кровь своей больной матери за десять долларов пинту и еще
взял бы залог за бутылку. Лео это бы сделал не раздумывая. Но он
собирался послать девушку в школу в Швейцарию, чтобы помочь ей в
образовании. И Фэблон считал, что это великолепно, пока его жена не
взбеленилась. Откровенно говоря, я думала, что Фэблон ненавидит
девушку.
- Я думал, что он ее безумно любит.
- Иногда нет большой разницы между любовью и ненавистью.
Спросите меня, я специалист в этом вопросе. Фэблон взъярился против
нее, когда она от кого-то забеременела. И Фэблон предпринял все
возможное, чтобы отвлечь от нее этого человека.
- А кто это был?
- Я не знаю. Миссис Фэблон также незнала или же не хотела мне
говорить. Как бы там ни было, Фэблон пришел тогда ночью в наш
коттедж и отказался от сделки. У него и Лео завязалась драка, и
Фэблон получил изрядную взбучку. Лео умел управлять своими
кулаками, даже когда был болен. Фэблон выкатился из коттеджа в
очень плохом состоянии. Он не мог найти дорогу в темноте, упал в
бассейн и утонул.
- Вы это видели?
- Сервантес видел.
- Он, вероятно, лгал. По данным химического анализа Фэблон
утонул в соленой воде. В бассейне пресная вода.
- Может быть, это сейчас. В те дни она была соленая. Мне
положено знать. Я плавала там каждый день в течение двух недель.
