очнулся. Я поднял его веко и увидел только белок.
Я подсчитал, что он находился в бессознательном состоянии в
течение шести или семи часов. У меня уже не было сомнений, что
кровь на каблуке Мартеля принадлежала Гарри. Я решил отвезти его в
больницу. Я был уже на полпути к своей машине, когда патрульная
машина с красным фонарем на крыше появилась в виду. Она
остановилась, и из нее вышел полицейский.
- Что вы здесь делаете?
- Этот человек попал в аварию. Я собираюсь доставить его в
больницу.
- Это сделаем мы.
Это был молодой офицер со срывающимся голосом. Он взял Гарри из
моих рук и положил его не заднее сиденье своего автомобиля. Затем
он повернулся ко мне с рукой на пистолете.
- Мне кажется, его избили.
- Да.
- Дайте посмотреть ваши руки. Подойдите к свету.
Я показал свои руки в луче фар. Второй полицейский сошел с
шоферского места и подошел сзади.
- Я не бил его, можете сами посмотреть.
- А кто это сделал?
- Не знаю. - Мне не хотелось затрагивать вопрос о Мартеле. - Я
увидел разбитый автомобиль, открыл багажник, а там лежал он. Это
его машина. Думаю, что ее украли.
- Вы его знаете?
- Слегка. Его зовут Гарри Гендрикс. Мы оба остановились в отеле
"Брейкуотер". Можете найти меня там позднее, если понадоблюсь.
Сейчас лучше было бы доставить его в больницу.
- Не беспокойтесь, мы это сделаем.
- В какой госпиталь?
- Районный госпиталь, если только вы не заплатите за него.
Благотворительный требует дневной залог.
- Сколько это?
- Двадцать долларов за место.
Я дал ему двадцать долларов из денег Питера. Офицер сказал, что
его имя Вард Расмуссен и он принесет мне квитанцию из госпиталя.
Вестибюль отеля был пуст за исключением древнего привратника,
спящего на кушетке. Я дотронулся до него. Он вздрогнул и позвал
Марту.
- Кто такая Марта?
Он протер заспанные глаза.
- Я знал девицу Марту. Я позвал Марту?
- Ну да.
- Наверно, она снилась мне. Я знал такую в "Красном обрыве".
Марта Трют. Я родился и вырос в "Красном обрыве". Это было давно.
Он прошел за стойку, зарегистрировал меня и дал ключи от
комнаты 28. Электрические часы над его головой показывали пять
минут четвертого.
Я спросил старика, не возвращалась ли рыжеволосая женщина,
миссис Гендрикс, в отель. Он не помнил. Я покинул его, и он
продолжал трясти головой над воспоминаниями о Марте Трют.
Я упал в кровать и не видел никаких снов. Ветер затих перед
рассветом. Я услышал тишину и проснулся, не понимая, чего не
хватает. Серый рассвет затуманивал окно. Я слышал плещущее море,
перевернулся на другой бок и снова заснул.
Разбудил телефон. Дежурный сказал, что меня спрашивает
полицейский. Утро было в разгаре - без четверти восемь, по моим
часам.
Решил позвонить Эрику Мальковскому. Он оказался в студии.
- Не спали всю ночь, Эрик?
- Я встаю рано, и уже сделал несколько увеличенных снимков с
того негатива. На них кое-что проступило, и я хотел бы вам показать.
- Что это?
- Посмотрите и сделайте свои выводы.
- Вы можете привезти их ко мне в отель?
Он сказал, что сможет.
- Я буду либо в комнате 28, либо в кафе.
Натянув одежду, я отправился в вестибюль. Молодой полицейский
принес шляпу Гарри. Он вручил мне также квитанцию на двадцать
долларов.
- Мне не хотелось вас будить так рано, - сказал он, - но я
ухожу с дежурства.
- Уже время, я уже встал. Как Гарри?
- Он выползет. Они переведут его в районный госпиталь, если вы
не внесете за него деньги.
- А есть ли смысл?
- Это их бизнес. Я видел, как люди умирают на дороге между
районным госпиталем и Благотворительным. Я не хочу сказать, что он
обязательно умрет. Доктор сказал, что он будет в порядке.
- Если по существу, то он мне не друг.
- Его дружба вам уже стоит двадцать долларов. Если вы случайно
навестите его в госпитале, не могли бы вы отдать ему шляпу. Я взял
ее из машины, до того как рабочие оттащили машину на свалку. Это
хорошая шляпа, и он захочет получить ее обратно.
Он дал мне шляпу. Я не стал обращать его внимание, что на ней
значится другое имя. Я гадал, кто такой Л. Спилмен и как она попала
к Гарри.
- Машина полностью изношена, - сказал Расмуссен. - Она не много
стоит, но автоворы есть автоворы. По дороге мы наткнулись на трех
подозреваемых. Они сами нам помогли. Один из них поранил голову во
время аварии, и дружки привели его в пункт "Скорой помощи".
- Это сборщики апельсинов?
- Простите?
- Один белый и два темнокожих собрата?
- Вы видели их?
- Я их видел. Что вы намерены с ними делать?
- Все зависит, что они натворили. Я пока не решил. Если они
захватили и заперли вашего друга в багажнике, а потом увезли его
куда-то, по нашим законам это называется похищением.
- Я не думаю, что им было известно, что он лежит в багажнике.
- Тогда кто его так избил? Доктор сказал, что он получил
хорошую взбучку, что его не просто били, а сбили с ног и добивали
ногами.
- Не удивляюсь.
- У вам есть предположение, кто это сделал?
- Да, но потребуется время для доказательства.
Он сказал, что у него масса свободного времени, фактически весь
день. Несмотря на его возражения, я заказал ему завтрак и с помощью
яичницы с ветчиной и кофе перебросил на него какую-то часть дела
Мартеля.
Расмуссен внимательно слушал.
- Вы думаете, что Мартель избил Гендрикса?
- Голову даю на отсечение. Он поймал его тогда, когда Гендрикс
шпионил за его домом, и избил его. Но нет смысла гадать. Гендрикс
скажет нам обо всем, когда очнется.
Расмуссен потягивал кофе и делал скорбное лицо.
- Как машина Гендрикса оказалась внизу на бульваре?
- Думаю, Мартель отогнал ее туда вместе с Гендриксом в
багажнике. Он оставил ее там, где легче украсть. Бард Расмуссен
посмотрел внимательно на меня поверх чашки. Его глаза светились как
горелки Бунзена. С квадратной челюстью и пухлыми молодыми губами у
него был какой-то фанатичный вид.
- Кто такой этот Мартель? И почему Вирджиния Фэблон вышла за
него замуж?
- Это то дело, которым я занимаюсь. Мартель утверждает, что он
состоятельный француз, у которого неприятности с французским
правительством. Гендрикс говорит, что тот дешевый мошенник.
Мартель, может быть, и мошенник, и я подозреваю, что он им и
является, но он не дешевый. Он путешествует с сотней тысяч долларов
наличными в "бентли" с самой красивой девушкой в городе.
- Я знал Вирджинию в школе, - сказал Расмуссен. - Красавица. И
у нее были большие способности. Она поступила в колледж шестнадцати
лет. Она окончила школу на целый семестр раньше других в классе.
- Вы, кажется, о ней помните многое.
- Я когда-то ухлестывал за ней. Однажды набрался храбрости и
попросил ее пойти со мной на танцы. Это было, когда я стал
капитаном футбольной команды. Но она тогда дружила с Питером
Джемисоном.
Тень ревности легла ему на глаза. Он поднял свою стриженую
голову, будто хотел стряхнуть воспоминания.
- Забавно, что она все перевернула и вышла замуж за Мартеля. Вы
думаете, что он приехал в город специально, чтобы жениться на ней?
- Во всяком случае, это произошло. Я не знаю, каковы у него
были первоначальные планы.
- Откуда у него сотня тысяч долларов?
- Он вложил их в форме вклада с оплатой в панамский банк "Новая
Гранада". Это соответствует его утверждению, что его семейство
имеет имущество в различных странах.
Расмуссен наклонился через стол, отодвинул в сторону пустую
чашку локтем.
- Это соответствует особенно хорошо тому факту, что он
мошенник. Масса преступных денег стекается в Панаму в связи с их
банковскими законами.
- Я знаю, потому-то я и упомянул об этом. Есть и еще одно
обстоятельство. Женщина, которую застрелили прошлой ночью, мать
Вирджинии Фэблон, получала средства из того же банка.
- А какой доход?
- Я не знаю. Вы можете узнать детали из ее местного банка,
"Национального".
- Я подтолкну это.
Он вынул новенькую записную книжечку. Пока он делал скорописью
свои записи, приехал Эрик Мальковский. Он привез снимки. Я
представил их друг другу. Эрик вытащил увеличенные снимки из
конверта и разложил их на столе.
Они были размером шесть на восемь дюймов, свежие и четкие,
будто были сделаны накануне. Я мог разглядеть каждую морщину на
лице Кетчела. Хоть он улыбался, можно было заметить следы болезни,
скрытые этой улыбкой. Морщины вокруг рта также свидетельствовали о
недомогании. У него был вид человека, который сам проложил путь
себе наверх или к тому, что он считал вершиной, но не получал от
этого никакого удовлетворения.
На увеличенной фотографии лицо Китти несколько изменило
выражение. В нем можно было заметить легкую уверенность в себе, в
том, что она из тех женщин, что способны делать кое-что получше,
чем просто носить одежду. Но в той Китти, которую я видел прошлым
вечером здесь, в отеле "Брейкуотер", эта уверенность, похоже,
умерла и не оставила следа.
- Вы сделали хорошую работу, Эрик. Эти снимки нам здорово
помогут.
- Спасибо. - Но ему чего-то еще хотелось от меня. Он перегнулся
через стол и ткнул в снимок указательным пальцем. Посмотрите
внимательно на человека на заднем плане, того, что держит поднос.
Почти мгновенно я понял, что он имел в виду. За широкой улыбкой
и пышными усами парня, обслуживавшего автобусы, я узнал
помолодевший вариант Мартеля.
- Он был простым официантом в клубе, - сказал Мальковский, -
даже не официант, а состоял при автобусах. И я допускал, чтобы он
измывался надо мной!
Расмуссен вежливо произнес:
- Можно мне посмотреть этот снимок?
Я передал ему его, и он стал его рассматривать. С кофейником в
руках к столику подошла официантка. Она предложила мне меню,
заляпанное следами рук. Сама же она хранила на себе следы своих
недавних деяний - и на любвеобильных губах, и в разочарованном
взгляде, невымытых волосах и ленивой походке.
- Вы хотите сделать заказ? - спросила она Эрика.
- Я уже завтракал. Выпью кофе.
Я тоже заказал кофе. Официантка увидела снимок передо мной,
когда наливала кофе.
- Я знаю эту девицу, - сказал она. - Она была здесь прошлой
ночью. Она изменила цвет волос, правда?
- А в какое время вчера?
- Должно быть, до семи. В семь я ухожу. Она заказала куриные
сандвичи, все с белым мясом.
Она наклонилась и бесцеремонно спросила:
- Она кинозвезда или какая-то знаменитость?
- Почему вы думаете, что она кинозвезда?
- Не знаю. Она была так одета и так выглядела. Она очень
симпатичная женщина. - Почему-то она была возбуждена и приглушила
свой голос: - Простите, я не хотела быть надоедливой.
- С этим все в порядке.
Она отошла и потом казалась несколько разочарованной.
Расмуссен сказал, когда официантка не могла слышать:
- Забавно, конечно, но я также ее знаю.
- Вполне возможно, она говорит, что выросла здесь, в городе,
где-то в районе железнодорожных путей.
- Ворд Расмуссен почесал свою стриженую голову:
- Я совершенно уверен, что видел ее. Как ее имя?
- Китти Гендрикс. Она жена, вернее, была женой Гарри Гендрикса,
но они не живут вместе. Семь лет назад она жила с человеком,
которого можно видеть здесь на снимке, - его имя Кетчел и, он,
вероятно, жив до сих пор. Она накормила меня вымышленной басней о
том, что была личным секретарем крупного бизнесмена, у которого
Мартель похитил какие-то деньги. Но я не очень этому верю.
Вард сделал несколько пометок.
- Куда мы отправимся отсюда?
- Вы уже втянулись в это дело? Правда?
Он улыбался:
- Это лучше, чем наказывать людей за переход в неположенном
месте. Моя мечта - стать детективом. Кстати, можно я оставлю у себя
экземпляр этого снимка?
- Прошу вас. Запомните, сейчас она на семь лет старше и рыжая.
Поручаю вам выяснить все о ее родственниках и ее местонахождении.
Она наверняка знает гораздо больше того, что рассказала мне. Она
может вывести нас на Кетчела.
Он сложил снимок и сунул в записную книжку.
- Я займусь этим немедленно.
Перед уходом Вард записал адрес и телефон на листке в записной
книжке. Он сказал, что живет с отцом, но скоро собирается жениться
и переехать в другое место. Он дал мне вырванную страничку и вышел
из кафе, заспешив куда-то еще. Парень мне очень понравился. Больше
двадцати лет назад, когда я был новобранцем в отряде на Лонг-Бич, я
испытывал то же, что он сейчас. Он впервые впрягся в это дело, и я
надеюсь, что служебная сбруя не слишком глубоко врежется в его
добропорядочность.
Глава 18
Теннисный клуб закрыт до десяти часов, как сказал мне Эрик. Я
застал Рето Столла, управляющего, в его коттедже, расположенном
рядом с коттеджем миссис Бегшоу. На нем был голубой блайзер с
золотыми пуговицами, что весьма соответствовало темной мебели его
жилой комнаты. В ней отсутствовали личные вещи и чувствовался
затхлый запах ладана.
Столл приветствовал меня с официальной вежливостью. Он усадил
меня в кресло, в котором сам, очевидно, читал утреннюю газету. Он
беспрерывно потирал и массировал руки.
- Ужасно, это убийство миссис Фэблон.
- В газетах еще не давали информацию?
- Нет. Миссис Бегшоу сказала мне. Старушки в Монтевисте имеют
свои каналы связи, - добавил он с усмешкой. - Эта новость была для
нас как удар среди ясного неба. Миссис Фэблон являлась одним из
самых замечательных членов клуба. Кому понадобилась смерть такой
очаровательной женщины?
Я не сомневался, говорил он искренне, но в его голосе не было
той теплоты, с которой говорят о женщинах.
- Может быть, вы поможете мне, мистер Столл?
Я показал ему несколько увеличенных снимков.
- Вы знаете этих людей?
Он поднес снимки к скользящей стеклянной двери, открывающейся
во дворик. Его серые глаза сузились, рот пренебрежительно
искривился.
- Да, они находились здесь в качестве гостей несколько лет
назад. По правде говоря, я не хотел их пускать. Это были люди не
нашего круга. Но доктор Сильвестр поднял шум из-за них.
- Почему?
- Мужчина был его пациентом и, очевидно, очень нужным человеком.
- Он рассказывал что-нибудь о нем?
- Не было необходимости. Я узнал этот тип. Они жители Палм-
Спринга или Лас-Вегаса, но не отсюда. - Он сморщил лицо, как от
боли, и хлопнул себя по лбу: - Я должен вспомнить его имя.
- Кетчел.
- Да, именно так. Я поселил его и женщину в коттедж рядом с
собой. Чтобы они были у меня на виду.
- Вы что, наблюдали за ними?
- Они вели себя лучше, чем я ожидал. Не было диких пьяных
вечеринок, лишнего шума, ничего подобного.
- Полагаю, они много часов занимались карточной игрой.
- О!
- Рой Фэблон принимал в этом участие?
Столл смотрел мимо меня. Он почувствовал, что может разразиться
скандал.
- Откуда вы это знаете?
- От миссис Фэблон.
- Тогда можете считать, что это верно. Сам не помню.
- Не надо, Рето. Вы подсоединены к информационной системе
Монтевисты, и вы должны были слышать, что Фэблон проиграл кучу
денег Кетчелу. Миссис Фэблон обвинила его в смерти мужа.
Тень раздражения набежала на его лицо.
- Теннисный клуб за это не несет ответственности.
- Вы находились в клубе в ту ночь, когда исчез Фэблон?
- Нет, меня не было. Я не могу дежурить все двадцать четыре
часа.
Он посмотрел на часы. Стрелки приближались к десяти. Он уже
хотел закончить нашу беседу.
- Посмотрите еще вот этот снимок. Вы узнаете молодого человека
в белом пиджаке?
Он поднес снимок к свету.
- Смутно припоминаю. Кажется, он находился здесь пару недель, -
сказал он и добавил, глубоко вздохнув: - Похоже, что это Мартель.
- Я совершенно уверен, что это он. Что он здесь делает?
Помогает по ремонту автобусов?
Он сделал беспомощный жест руками, как бы обнимая и прошлое, и
настоящее, и неясное будущее. Он сел.
- Не имею представления. Насколько помню, он был временным
помощником, выполняющим больше работы по уборке. В разгар сезона я
использовал иногда этих ребят на уборке коттеджей.
- Откуда вы их набирали?
- В Агентстве по найму работников. Они же представители
неквалифицированной рабочей силы. Мы готовим их. Некоторых нанимаем
в Бюро по трудоустройству при колледже. Я не помню, где мы нанимали
этого.
Он снова посмотрел на снимок, затем помахал им.
- Я могу посмотреть в записях.
- Будьте добры. Это, возможно, самое важное, что вы сделаете в
этом году.
Он запер дверь своего коттеджа и провел меня сквозь ворота на
территорию бассейна. Вода, не потревоженная купальщиками, лежала
как глыба зеленого стекла в солнечных лучах. Мы обошли вокруг и
подошли к кабинету Столла. Он оставил меня восседать за своим
столом, а сам ушел в комнату архива.
Он появился через пять минут с карточкой в руках:
- Я совершенно уверен, что это то, что нам нужно: если я могу
доверять своей памяти. Но его имя не Мартель.
Его настоящее имя было Фелиц Сервантес. Его взяли через
колледж, и он работал неполный день. После обеда и по вечерам за
один доллар двадцать пять центов в час. Он работал недолго - с 14
по 30 сентября 1959 года.
- Его уволили?
- Он сам ушел. По записи, он уволился 30 сентября, не забрав
двухдневный заработок.
- Это уже любопытно. Рой Фэблон исчез 29 сентября, Фелиц
Сервантес уволился 30 сентября, Кетчел выехал 1 октября.
- И вы связываете все три события воедино, - сказал он.
- Трудно этого не заметить.
Я воспользовался телефоном Столла, чтобы назначить на
одиннадцать часов встречу с главой Бюро по трудоустройству -
человеком по имени Марин. Я попросил его собрать всю информацию о
Фелице Сервантесе.
Когда я находился в клубе, я зашел к миссис Бегшоу. Нехотя, но
она дала адрес своих друзей в Джорджтауне, Плимсонов, которых якобы
знает Мартель.
Я послал письмо воздушной почтой с вложением фото Мартеля
человеку по имени Ральф Кристман, который содержит сыскное
агентство в Вашингтоне. Я просил Кристмана опросить лично Плимсонов
и сообщить результаты по телефону моему агентству в Голливуде. Мне
они понадобятся, возможно, завтра, если мои предположения верны.
Глава 19
Колледж находился в районе, который еще недавно считался
сельской местностью. На оголенных холмах, окружающих его,
сохранились остатки апельсиновых рощ, ранее сплошным зеленым ковром
покрывавших всю местность. На самой территории колледжа росли в
основном пальмы, и казалось, будто их привезли сюда и высадили уже
совсем выросшими. Студенты производили такое же впечатление.
Один из них, молодой и заросший бородой, похожий на Тулуз-
Латрека, подсказал мне, как найти контору мистера Мартина. Вход в
нее находился за бетонным экраном сбоку от административного
корпуса, составлявшего вместе с другими зданиями просторный овал,
окружающий открытый центр колледжа.
Я вступил из яркого царства солнечного света в холодное сияние
флюоресцирующих ламп. Молодая женщина подошла к стойке и сказала,
что мистер Мартин ожидает меня.
Он был лысым мужчиной в рубашке с рукавами и пристальным
взглядом продавца. Отделанные деревом стены его заведения казались
холодными и безличными, и он казался здесь совсем не на месте.
- Приятная контора, - сказал я, когда мы пожали руки.
- Не могу к ней привыкнуть. Просто забавно. В августе будет уже
пять лет, как я работаю здесь, но я все еще испытываю ностальгию по
тому казарменному сооружению, в котором мы начинали работать. Но
простите, вас не интересует прошлая история.
- Я погружен в прошлое Фелица Сервантеса.
- Правильно. Это то самое имя. Фелиц значит "счастливый", вы
знаете. Счастливый Сервантес. Так будем надеяться на это. Я не
помню его лично, он не долго работал с нами, но я достал данные о
нем. - Он открыл картонную папку на столе. - Что вы хотите знать о
счастливом Сервантесе?
- Все, что у вас есть.
- Это не много. Скажите, почему мистер Столл интересуется им?
- Он вернулся в город пару месяцев назад под вымышленным именем.
- Он что-нибудь натворил?
- Его разыскивают по подозрению в нападении, - ответил я
спокойно. - Мы пытаемся установить его настоящее имя.
- Я рад сотрудничать с мистером Столлом, он пользуется услугами
многих наших парней. Но я не могу быть вам очень полезен.
Сервантес, может быть, так же вымышленное имя.
- Разве ваши студенты не представляют подлинные документы об
образовании, свидетельство о рождении и другие, прежде чем вы их
зачислите?
- Предполагается, что они обязаны их представлять. Но Сервантес
не представлял их. - Мартин листал бумажки из папки. - Здесь есть
памятка, где он претендует на то, что является студентом из
латиноамериканского государства, поступившим в порядке перевода.
Мы приняли его временно при условии, что он представит
документы к первому октября. Но к тому времени он уже ушел от нас,
и даже, если его документы пришли, мы отправили их обратно.
- А куда он уехал?
Мартин пожал плечами, втянув лысую голову, как черепаха, в
плечи.
- Мы не следим за судьбой наших выбывших, по сути дела, он
никогда и не был нашим студентом.
Он не представил документов. Мартин, таким образом, считал, что
его просто не существовало.
- Вы можете попытаться узнать его прежний адрес, если его он
оставил. Но это уже у миссис Грэнтам. Прибрежное шоссе, 148. Она
сдает квартиры студентам.
Я сделал пометку об адресе.
- На каком факультете занимался Сервантес?
- У меня не записано. Он был здесь недостаточно времени, чтобы
участвовать в экзаменах. Нас это не интересует. Можете справиться в
деканате, если это важно. Деканат в этом же здании.
Я обошел здание и попал в деканат. Полногрудая брюнетка
неопределенного возраста вела себя с подчеркнутой
исполнительностью. Она записала имя Сервантеса на бумажке и пошла в
архивное помещение. Она вернулась с информацией о том, что он
проходил по факультету французского языка и литературы и
современной европейской истории.
Теперь, когда было установлено, что Фелиц Сервантес и Мартель
одно и то же лицо, мне стало даже жаль его. Он хотел сделать
большой прыжок, но сорвался. Теперь он снова оказался в неудачниках.
- Кто преподавал ему французский язык и литературу?
- Профессор Таппинджер. Он все еще ведет курс в колледже.
- Я так и думал, что это должен быть профессор Таппинджер.
- О, вы его знаете?
- Знаком. Он сейчас в колледже?
- Да, но сейчас он на занятиях. - Женщина взглянула на часы на
стене. - Так, без двадцати двенадцать. Лекция закончится точно в
двенадцать. Она всегда кончается в это время. - Казалось, что она
гордится этим обстоятельством.
- Вы знаете где, когда и кто находится здесь, в колледже?
- Только некоторых, - сказала она. - Профессор Таппинджер - это
один из наших столпов.
- Он не похож на такого.
- Но он им является тем не менее. Он один из самых блестящих
наших ученых. - Будто она сама являлась таким же столпом, она
добавила: - Мы считаем себя большими счастливцами, что заполучили
его и что он работает у нас. Я боялась, что он покинет нас, когда
он не получил назначения.
- А почему он его не получил?
- Хотите правду?
- Я не могу жить без нее.
Она наклонилась ко мне и приглушила голос, будто декан мог
установить здесь подслушивающую аппаратуру.
- Профессор Таппинджер очень предан своей работе. Он не
занимается политикой. И, откровенно говоря, жена ему не помощница.
- Мне показалось, она хорошенькая.
- Да, она достаточно миленькая. Но она не зрелый человек. Если
бы у профессора был более зрелый партнер... - Предложение осталось
незаконченным. На какой-то момент ее глаза мечтательно
затуманились. Было нетрудно угадать, кого она имела в виду в
качестве зрелого партнера для Таппинджера.
Она направила меня с видом хозяйки в его кабинет, находящийся в
здании факультета искусств, и заверила, что он всегда заходит туда
со своими бумагами перед тем, как отправиться на обед. Она была
права. В одну минуту первого профессор появился, шагая вдоль
коридора, разрумяненный, с блестящими глазами, что говорило о том,
что лекция прошла успешно.
Он протянул обе руки, когда увидел меня:
- Как, это мистер Арчер? Меня всегда удивляет, когда я вижу
кого-либо из мира реальности в этих окраинах.
- А все это нереально?
- Не реальная реальность. Это существует здесь не так долго,
это прежде всего.
- Понимаю.
Таппинджер засмеялся. Вне своего семейства и вдали от жены он
казался более жизнерадостным.
- Мы оба находились здесь достаточно долго, чтобы понять, кто
мы. Но не заставляйте меня стоять. - Он отпер дверь кабинета и
пропустил меня внутрь. Две стены с полками, заваленными книгами,
многие французские без переплетов и собрания сочинений.
- Я думаю, вы пришли доложить о результатах экзамена?
- Частично. С точки зрения Мартеля, это был успех. Он ответил
правильно на все вопросы.
- Даже по поводу шишковидной железы?
- Даже на этот.
- Я поражен, искренне поражен.
- Это может служить комплиментом и вам. Мартель, кажется, был
вашим студентом. Он занимался с вами неделю или две, во всяком
случае, семь лет тому назад.
Профессор бросил на меня тревожный взгляд.
- Как это могло быть?
- Я не знаю, может быть, это простое совпадение.
Я достал фото Мартеля и показал ему. Он склонил голову над ним.
- Я помню этого парня. Он был замечательным студентом, один из
самых замечательных, которые у меня были. Он выбыл как-то
незаметно, даже не попрощавшись.
Его оживление пропало. Теперь он качал головой из стороны в
сторону.
- С ним что-то произошло?
- Не знаю ничего, за исключением того, что он объявился здесь
семь лет спустя с кучей денег и под новым именем. Вы помните, под
каким именем он занимался в вашем классе?
- Таких студентов не забывают: Фелиц Сервантес.
Он снова посмотрел на снимок.
- А кто остальные?
- Гости Теннисного клуба. Сервантес там работал пару недель в
сентябре 1959 года. Он был на неполном рабочем дне, помогал в
уборке.
Таппинджер кашлянул.
- Я помню, он нуждался в деньгах. Одно время я приглашал его
домой, он тогда ел все подряд. Но вы говорите, у него сейчас много
денег?
- По крайней мере, сто тысяч долларов. Наличными.
- Это как раз десятигодовое мое жалование. Откуда они у него?
- Он говорит, что это семейные деньги, но я совершенно уверен,
что он врет.
Он снова посмотрел на фото, будто его немного путало двойное
имя Мартеля.
- Я уверен, что у него нет семьи.
- Вы имеете представление, откуда он происходит?
- Полагаю, что он латиноамериканец, может быть, мексиканец в
первом колене. Он говорил с явным акцентом. Его французский был
лучше английского.
- Возможно, он все-таки француз?
- С именем Фелиц Сервантес?
- Мы не знаем также, настоящее ли это его имя.
- По документам можно узнать его настоящее имя, - сказал
Таппинджер.
- Но в его папке их нет. Предполагалось, что он поступил в
Латиноамериканский Государственный колледж до того, как он оказался
здесь. Может быть, они могут нам помочь?
- Я выясню. Мой прежний студент преподает на французском
факультете в этом колледже.
- Я могу связаться с ним. Как его имя?
- Аллан Бош, - он назвал имя по буквам. - Но я думаю, что будет
лучше, если я сам свяжусь с ним. Мы, университетские преподаватели,
имеем определенные, я бы сказал, подходы, когда разговариваем о
наших студентах.
- Когда я могу узнать результаты ваших разговоров?
- Завтра утром. Сегодня я очень занят. Моя жена ждет меня к
обеду, а я еще должен вернуться обратно, чтобы просмотреть свои
записи к двухчасовому уроку.
Вероятно, на моем лице мелькнула тень неудовольствия, так как
он добавил:
- Послушайте, старина, пойдемте ко мне обедать.
- Я не могу.
- Но я настаиваю. Бесс будет просить также. Вы ей очень
понравились. Кроме того, она может вспомнить что-то и о Сервантесе,
что я позабыл. Помнится, он произвел на нее впечатление, когда был
у нас в гостях. А люди, признаться, не мое ремесло.
Я сказал, что встретимся у него дома. По пути я купил бутылку
розового шампанского. Мой брифкейс начал разваливаться.
Бесс Таппинджер была в хорошеньком голубом платье, с
напомаженными только что губами и в облаке духов. Мне не понравился
игривый огонек в ее глазах, и я начал испытывать сожаление по
поводу бутылки с розовым шампанским. Она взяла бутылку из моих рук
с таким видом, будто собиралась разбить ее о корпус судна.
Обеденный стол был накрыт свежей льняной скатертью,
перекрещенной следами от складок.
- Надеюсь, вы любите ветчину, мистер Арчер. Все, что у меня
есть, - это холодная ветчина и картофельный салат. - Она обернулась
к своему мужу - Папаша, что говорят винные путеводители о ветчине и
розовом шампанском?
- Уверен, что они соседствуют очень хрошо, - произнес он
отрешенно.
Таппинджер утратил свое возбуждение. Стакан шампанского не
возродил его. Он рассеянно жевал свой бутерброд с ветчиной и
задавал мне вопросы о Сервантесе-Мартеле. Мне пришлось признаться,
что его бывший студент разыскивается по подозрению в убийстве.
Таппинджер покачал головой по адресу рухнувших надежд молодого
человека.
Шампанское привело в возбуждение Бесс Таппинджер. Она хотела
нашего внимания:
- О ком вы говорите?
- О Фелице Сервантесе. Ты помнишь его, Бесс?
- Предполагается, что я помню?
- Я уверен, что ты помнишь его - молодой испанец. Он пришел в
наш кружок "Французский ледокол" семь лет назад. Покажите его
фотографию, мистер Арчер.
