возражал Лорен. - Тем более для колонизации...
- Вы можете прочесть у Геродота, мистер Стервесант, о плавании вокруг
Африки в правление фараона Нехо. Его возглавили шестеро финикийских
навигаторов примерно в 600 году до н.э. Выплыли они из Красного моря на юг
и через три года вернулись через Столпы Геркулеса.
- Одно-единственное путешествие, - заметил Лорен.
- Вовсе не единственное, мистер Стервесант. Ганнон в 460 г. до н.э.
отправился в плавание на юг с западного берега Африки и вернулся с грузом
слоновой кости и золота, достаточным, чтобы возбудить аппетиты всех
торговцев и авантюристов.
Лорен по-прежнему возражал против датировки. "Откуда вы взяли
двухсотый год до нашей эры, когда самая ранняя дата, полученная в Зимбабве
радиоуглеродным методом, всего лишь середина пятого столетия нашей эры, а
большинство датировок еще позже?"
- Нас интересует не Зимбабве, а предшествующая культура, - возражала
Салли. - Зимбабве могло быть построено к концу правления древних и было
заселено, вероятно, всего короткий период после исчезновения древней
цивилизации. Это довольно точно соответствует вашей радиоуглеродной
датировке - 450 год нашей эры. К тому же радиоуглеродные данные по древним
шахтам в Шале и Инсвезве дают результаты от 250 до 300 лет до нашей эры. -
А кончила она с неопровержимой женской логикой: - И во всяком случае
радиоуглеродный метод неточен. Ошибка может достигать сотен лет.
- Шахты эксплуатировались банту, - заявил Лорен. - А Кейтон-Томпсон
и, конечно, совсем недавно Саммерс утверждают...
Она яростно набросилась на Лорена. "Неужели банту, которые появились
только около 300 года до н.э., вдруг обнаружили гениальные способности
геологоразведчиков, которые помогали им открывать руды там, где на
поверхности да и в самой руде не было ни следа видимого золота или меди?
Неужели они сразу развили инженерные знания, позволившие извлечь из
глубины 250 000 000 тонн руды - вспомните, они никогда раньше не
демонстрировали таких талантов, - а потом вдруг забыли о своих талантах на
последующие тысячелетия?"
- Ну, арабские торговцы, они могли... - начал Лорен, но Салли
пренебрежительно отмахнулась.
- И зачем им было строить шахты с таким риском и такими затратами
энергии? Золото для банту не имело цены, основа их богатства скот. Где они
научились обтесывать камни и использовать их при строительстве? Банту
никогда раньше этого не делали. И вдруг, в один момент, это искусство
расцвело у них, достигло зрелости, а потом, вместо того чтобы стать более
утонченным, быстро ухудшилось и совсем исчезло.
С видимой неохотой Лорен отступал под ее натиском, но последний отпор
он попытался дать, когда началось обсуждение моей теории о вторжении с
запада, а не с востока. Лорен прочел все работы моих клеветников и
критиков и теперь повторял их доводы.
Общепризнанная теория заключалась в том, что колонизация происходила
с берега Софала (в районе Мозамбика) или от устья Замбези. Я же,
основываясь на ранних текстах и собственных интенсивных изысканиях,
выдвинул теорию о том, что средиземноморские народы прошли через
Геркулесовы Столпы и спускались на юг по западному берегу Африки,
вероятно, основывая торговые фактории на Золотом береге, Береге Слоновой
Кости и нигерийском побережье, пока экспедиции на юг не привели их в
незаселенные местности. Я думал о речном устье, которое с тех пор
пересохло, заилилось или ушло в сторону, изменив свое направление и
глубину. Река эта должна была вытекать из большого озера типа Макарикари,
Нгами, давно исчезнувшего из-за прогрессирующего обезвоживания Южной
Африки. Колонизаторы вошли в эту реку, возможно, Гунене или Оранжевую,
проплыли по ней до истоков и оттуда разослали своих металлургов на поиски
древних шахт Маники. Кто знает, может, они нашли в гравии озер и рек
алмазы; несомненно, они охотились на огромные стада слонов, населявших эту
местность. Достаточное богатство, чтобы оправдать постройку целого города,
большой, окруженной стенами крепости и торгового пункта. Где они могли
разместить этот город? Разумеется, там, где кончался водный путь. На
берегу самого дальнего озера. Может быть, Макарикари? Или озера, которое
заполняло некогда нынешнюю большую соленую котловину.
Салли и Лорен спорили с все большей желчностью и резкостью. Салли
назвала его "невозможным человеком", а он ее в ответ "мадам-всезнайкой".
Потом Лорен неожиданно капитулировал, и через минуту мы втроем радостно
обсуждали предстоящее открытие утерянного города на Макарикари.
- Озеро расстилалось не менее чем на пятьдесят миль за пределами
нынешней котловины, - указывал Лорен. - Всего лишь сто лет назад Берчелл
описывал озеро Нгами как внутреннее море, а сегодня это лужа, которую
можно перепрыгнуть без напряжения. Возможно, древнее озеро простиралось до
оснований тех холмов, где находятся руины нашего города. У нас множество
доказательств того, что климат Южной Африки становится все суше; прочтите
у Корнуоллиса Харриса описание больше не существующих лесов и рек.
- Бен, - Салли возбужденно схватила меня за руку. - Ты помнишь, мы
гадали, почему у города очертания полумесяца? Вероятно, это береговая
линия, на которой располагалась гавань!
- Боже! - прошептал Лорен. - Я не могу дождаться завтрашнего дня.
Уже было заполночь и бутылки с виски опустели, когда Лорен и Салли
отправились в свои палатки. Я знал, что не смогу уснуть, поэтому вышел из
лагеря, миновал костер, у которого лежали закутанные в одеяла слуги, и
пошел по поверхности котловины. Звезды освещали ее призрачным светом,
почва под ногами скрипела при каждом шаге. Я долго ходил, время от времени
останавливаясь и прислушиваясь к далекому реву льва на краю буша. Когда я
вернулся в лагерь, в палатке Салли все еще горела лампа и ее силуэт
виднелся на стене - увеличенный портрет моей любви. Она читала, сидя
скрестив ноги на походной кровати; потом протянула руку и погасила лампу.
Я немного подождал, набираясь храбрости, потом подошел к ее палатке,
сердце мое колотилось, как молот, об искаженные ребра.
- Сал?
- Бен? - негромко ответила она.
- Можно мне войти? - Она помолчала, прежде чем ответить.
- Хорошо, на минутку.
Я вошел в палатку, у нее голубая ночная рубашка. Я ощупью нашел ее
лицо, коснулся рукой щеки.
- Я пришел, чтобы сказать, что я тебя люблю, - негромко сказал я и
услышал, как у нее перехватило дыхание. Она ответила мягко:
- Бен. Дорогой, милый Бен.
- Я хотел бы остаться у тебя на ночь.
Мне показалось, что ответила она с сожалением: "Нет, Бен. Все сразу
узнают об этом. А я не хочу".
Утро началось так же, как кончился предыдущий день. У всех было
отличное настроение, за завтраком слышался смех. Слуги бегом свернули
лагерь и все уложили в грузовики, и в семь утра мы съехали с дороги и
двинулись по краю котловины. Лендровер впереди, грузовики по нашему следу
через кусты и буйную траву, через сухие русла, извиваясь, спускавшиеся в
котловину.
Мы двигались уже около часа, когда я увидел впереди среди деревьев
какое-то движение и три великолепных капских сернобыка выбежали на
открытую котловину и цепочкой побежали от нас. Двигались они тяжело, как
толстые пони, их бледно-багровая шкура и сложный черно-белый узор на
мордах отлично виднелись на сером фоне почвы.
Лорен нажал на тормоза лендровера, и с точным расчетом профессионала
старый матабеле сунул ему в руки большой Магнум Холланд и Холланд .375.
Лорен выпрыгнул и побежал согнувшись, прячась за жесткой травой, которая
росла по краю котловины.
- Он собирается их убить? - тихо спросила Салли. Я кивнул, и она
продолжала: - Но зачем?
- Это одно из его любимых занятий.
- Но они так прекрасны, - возразила она.
- Да, - согласился я. В котловине, примерно в шестиста ярдах от
лендровера, сернобыки остановились. Теперь они стояли к нам боком.
Внимательно смотрели, высоко подняв головы с прямыми стройными рогами.
- Что он делает? - Салли указала на Лорена, который по-прежнему бежал
по краю котловины.
- Он играет по правилам, - объяснил я. - Неприлично стрелять ближе
чем на пятьсот ярдов от машины.
- Веселый спорт, - пробормотала она прикусив губу и переводя взгляд с
Лорена на сернобыков. Неожиданно она выпрыгнула из лендровера и взобралась
на капот машины. Сложила руки у рта и крикнула.
- Бегите, глупцы! Бегите, черт вас возьми!
Она сорвала шляпу и стала махать ею над головой, подпрыгивая на
капоте и завывая, как привидение. В котловине сернобыки бросились бежать
галопом по диагонали от нас в кусты. Я взглянул на маленькую фигурку
Лорена, увидел, как он сел, упершись локтями в колени, наклонив голову к
телескопическому прицелу. Ружье рявкнуло, из ствола вырвался дым, но
прошло не менее двух секунд, прежде чем мы услышали звук выстрела. В
котловине первый сернобык упал на нос и перевернулся в белой пыли. Лорен
выстрелил снова, и второе животное перевернулось, дергаясь ногами в
воздухе. Последний сернобык бежал в одиночестве.
За мной старый подносчик ружей сказал другому на синдебеле: "Да. Это
человек!"
Салли слезла с кузова и молча села, а я повел лендровер туда, где
ждал Лорен. Он протянул ружье подносчику, и когда я передавал ему руль,
кабину лендровера заполнил едкий запах сгоревшего кордита. Лорен взглянул
на Салли. "Спасибо, - сказал он, - я препочитаю стрелять по бегущему
зверю".
- Почему вы не убили всех трех? - Голос ее звучал нейтрально, без
злобы.
- Лицензия у меня только на двух.
- Боже, - сказала Салли голосом, в котором теперь звучали гнев и
возмущение, - как чертовски трогательно. Не часто встретишь истинного
джентльмена.
Лорен привел машину туда, где лежали мертвые животные. Пока слуги
свежевали и разделывали добычу, Салли сидела молча, отвернувшись, низко
надвинув шляпу на лоб, не отрываясь от книги.
Я стоял рядом с Лореном в ярком солнечном свете, который еще
усиливался от блеска соленой поверхности, и смотрел, как подносчики оружия
делают надрезы в шкурах и разделывают тела с уверенностью и точностью
хирургов с Харли Стрит.
- Мог бы меня предупредить, что она одна из тех, - горько сказал мне
Лорен. - Не раз еще пожалеем, что я послушался тебя и разрешил ей поехать
с нами.
Я не ответил, и он продолжал: "Я готов отправить ее назад в Маун на
одном из грузовиков. - Предложение было настолько неисполнимо, что я даже
не вздрогнул, а Лорен тут же продолжил: - Она твой ассистент, постарайся
держать ее под контролем!"
Я отошел, давая ему время успокоиться, и взял папку с картами с
сидения рядом с Салли. Она не отрывалась от книги. Я обошел машину и
расстелил крупномасштабную космическую карту на капоте лендровера, и
спустя две минуты подошел Лорен. Навигация - одно из его увлечений, и он в
ней хорошо разбирается.
- Мы выедем из котловины здесь, - он указал на сухое русло,
проходившее по восточному краю котловины, - и двинемся по компасу.
- Интерсно, какова там местность.
- Песчаный вельд, самое вероятное. Я там никогда не был.
- Спросим шоферов, - предложил я.
- Хорошая мысль. - Лорен подозвал двух шоферов и подносчиков оружия,
которые кончили разделывать добычу, предоставив остальное, что и было их
правом, слугам.
- Мы хотим идти туда, - Лорен показал на карте. - Вон к тем холмам. У
них нет названия, но они отходят от противоположного края котловины вот
тут.
Шоферам понадобилось несколько минут, чтобы разобраться в показаниях
карты, и тут с ними произошло замечательное изменение. Лица у них
превратились в тупые непонимающие маски.
- Что за местность между котловиной и холмами? - спросил Лорен. Он не
заметил перемены в них. Шоферы украдкой переглянулись.
- Ну? - спросил Лорен.
- Я не знаю эту землю. Никогда не слышал о холмах, - сказал старший,
Джозеф, и потом продолжил лгать: - Там много песка и речные русла, которые
невозможно пересечь.
- Там нет воды, - подхватил второй шофер, Дэвид. - Я там никогда не
был. И никогда не слышал об этих холмах.
- Что ищут белые люди? - спросил старик-подносчик на синдабеле.
Очевидно, карта ничего ему не говорила.
- Они хотят отправиться к Катуба Нгази, - быстро ответил ему шофер.
Они были убеждены, что ни Лорен, ни я не понимаем их языка и они могут
свободно разговапривать в нашем присутствии. Так я впервые услышал это
название. Катуба Нгази - Кровавые холмы.
- Что ты им сказал? - спросил старик.
- Что мы ничего не знаем об этом месте.
- Хорошо, - согласился старик. - Скажи им, что тут много слонов, что
дикие животные по эту сторону котловины. - Шофер послушно доложил нам эти
сведения и страшно расстроился, когда на нас это не подействовало.
- Ну, - радушно сказал им Лорен, - значит сегодня вы кое-что узнаете.
Впеорвые в жизни вы увидите эти холмы. - Он скатал карту. - Погрузите мясо
и двинемся.
Через пять минут все настроение экспедиции переменилось. Салли и весь
остальной штат находились в состоянии глубокой депрессии. Смех и шутки
исчезли, всюду виднелись хмурые лица, слуги перешептывались. Темп работы
снизился почти до нуля, и потребовалось почти полчаса, чтобы погрузить
разделанных сернобыков. Пока все это происходило, я отвел Лорена в сторону
от машин и быстро пересказал ему разговор африканцев.
- Кровавые холмы! Великолепно! - Лорен был охвачен энтузиазмом. - Они
почти несомненно знают о руинах. Там, вероятно, табу.
- Да, - согласился я. - Но теперь нужно ждать попыток саботажа.
Посмотри на них. - Мы повернулись и стали следить за медленными, почти
сомнамбулическими движениями нашего штата. - Я думаю, что нам придется
долго добираться до Кровавых холмов, дольше, чем нам позволяет время.
Мы снова свернули с котловины - там двигаться опасно, в мягких местах
может засосать целый грузовик - и продолжали движение по сравнительно
надежному краю. Пересекли еще одно крутое русло, предварительно отыскав
место, где берега не так круты. Мы ехали уже около двадцати минут, прежде
чем заметли, что грузовики не следуют за нами. Подождав десять минут,
причем и Лорен и я сгорали от нетерпения, мы повернули назад и двинулись
по своему следу.
Один из грузовиков повис с крутого берега, одно его переднее и одно
заднее колесо не касались земли, но середина прочно застряла. Второй
грузовик стоял поблизости, и четырнадцать взрослых мужчин сидели или
стояли рядом в полном покое и не думали пытаться вытащить застрявший
грузовик.
- Джозеф! - окликнул Лорен шофера. - Как это случилось?
Джозеф равнодушно пожал плечами, но ему трудно было скрыть свое
удовлетворение.
- Ну ладно, джентльмены, попробуем выбраться, - с иронией сказал
Лорен. Полчаса спустя, вопреки женственным усилиям всех четырнадцати,
вопреки многочисленным включениям и выключениям двигателя и переключению
скоростей - этим от всего сердца занимался Джозеф, грузовик по-прежнему
висел на краю русла. Наконец все выбрались из углубления и с интересом
посмотрели на Лорена и меня.
- Ну как, Бен? - Лорен повернулся ко мне и начал расстегивать куртку.
- Конечно, Ло, - согласился я. Я был довлен тем, как хорошо владеет
собой Лорен. Тело его выглядело твердым, как скала, без единой клеточки
жира. При росте в шесть футов два дюйма у Лорена безупречная мускулистая
фигура.
Я не стал снимать рубашку. На мое тело, хотя оно не менее сильно, чем
у Лорена, смотреть не так приятно.
- Сначала передний конец, - предложил Лорен.
Грузовик разгрузили, горючее наполовину слили в канистры. Я
предположил, что передняя часть грузовика весит чуть больше двухсот
фунтов. Покрутил руками, чтобы размять мышцы. Слуги смотрели удивленно,
один из них засмеялся. Даже Салли отложила книгу и выбралась из
лендровера, чтобы лучше видеть.
Мы с Лореном подошли к передку машины, наклонились, плотно взялись
руками, чуть расставили ноги для упора.
- До конца, партнер?
- До конца, Ло. - Я улыбнулся ему в ответ, и мы начали поднимать. Я
начал медленно, по очереди включая мускулы, распределяя напряжение
равномерно, подключая плечи, бедра, живот. Мертвая масса сопротивлялась, и
я начал включать резервы, чувствуя, как растет напряжение и дыхание
обжигает горло.
- Давай! - выдохнул рядом Лорен, и я рванул изо всех сил, чувствуя,
как перед глазами завертелись алые круги. Передок ровно поднялся, и я
услышал изумленные восклицания зрителей.
Мы поставили колеса на землю в стороне от края, потом подошли к
задней части и проделали то же самое. Потом начали смеяться, вначале
негромко, потом все громче и громче. Лорен обнял меня за плечи и подвел к
зрителям, которые теперь выглядели неуверенно и беспокойно переминались.
- Вы, - сказал, обращаясь к ним, Лорен, - вы толпа старых дев и
хихикающих дественниц. Переведи им, Джозеф.
Я отметил, что Джезеф очень точно выполнил приказание.
- А что касается тебя, Джозеф, то ты дурак. - Лорен сделал короткий
танцующий шаг к нему и ударил открытой рукой по лицу. Звук получился
оглушительно громкий, и от сильного удара Джозеф повернулся вокруг себя,
прежде чем упасть. Он сел ошеломленно, из угла его рта показалась струйка
крови, там, где он прикусил зубами верхнюю губу.
- Вы видите, я по-прежнему смеюсь, - обратился Лорен к испуганной
аудитории. - Я даже еще не рассердился. Подумайте, что будет, если вы меня
по-настоящему рассердите.
Грузовик с живостью нагрузили заново, и мы двинулись в путь.
- Ну, - сказала Салли, - теперь мы можем рассчитывать на полное
взаимопонимание до конца пути. Почему большой белый бвана не
воспользовался хлыстом, зачем стал пачкать руки?
- Объясни ей, Бен. - Лорен не смотрел на нас. Я торопливо рассказал
Салли о том сознательном саботаже, с которым мы столкнулись.
- Я уверен, Лорену тоже не хотелось бить этого человека, Сал. Но он
сознательно засадил грузовик. У нас всего три с половиной дня, чтобы
добраться до Кровавых холмов, и мы не можем позволить себе никаких
отсрочек.
Салли немедленно забыла о злосчастном Джозефе.
- Кровавые холмы! - восхитилась она. - Боже, я представляю себе
человеческие жертвоприношения и...
- Более вероятно, просто холмы красного цвета, - заметил я.
- И вся эта история с табу. - Салли не обратила внимания на мои
слова. - Должно быть, из-за руин. О Боже, я чувствую это в крови - храмы,
полные драгоценностей, реликты и письменные документы целой цивилизации,
могилы, оружие...
- Отметь абсолютно беспристрастный, лишенный романтики и
исключительно научный подход моего ассистента, - сказал я Лорену, и он
улыбнулся.
- Хоть меня это чертовски расстраивает, но на этот раз я чувствую
точно то же, - признал он.
- На этот раз вы поумнели, дорогой, - ядовито сказала ему Салли.
Было уже два часа дня, когда мы добрались до восточного края
котловины, откуда надо было начинать движение к холмам по компасу, и почти
тут же стало ясно, что сегодня нам туда не добраться. Путь оказался
трудным, песчаный вельд цеплялся за колеса машин и превратил нашу поездку
в движение чуть не ползком. Много раз грузовики застревали в песке, и их
приходилось вытягивать с помощью четырехколесной трансмиссии лендровера.
Каждый такой случай вызывал продолжительные извинения со стороны шофера и
остальных связанных с этим грузовиком работников.
Песок поглотил все следы недавних дождей, но они видны были в свежей
зелени, окутавшей колючие кусты и акации, и еще более драматично в буйстве
диких цветов, которые толстым ковром покрыли все поверхности.
Их семена и луковицы спали три долгих года засухи, ожидая этого
времени изобилия, и теперь алые огоньки короля чаки сверкали среди полей
незабудок наманква. Звездные лилии, эрики, золотые газании и десятки
других разновидностей создавали королевское зрелище и смягчали
утомительность нашего черепашьего продвижения.
На каждой вынужденной остановке я оставлял ругающегося и подгоняющего
штат Лорена и уходил с фотоаппаратом прочь от машин.
Заход солнца застал нас еще в пятнадцати милях от холмов, и когда я
взобрался на верхние ветви акации с плоской кровлей, под которой мы
разбили лагерь, я видел холмы в восточной части горизонта. На них падали
последние лучи солнца, и они казались оранжево-красными. Я сидел на
развилке и смотрел на них, пока не зашло солнце и они не слились с темным
небом.
Странное чувство охватило меня, когда я смотрел на далекие холмы,
загадочное ожидание судьбы заполнило вялой томностью и меланхолией, я
испытывал беспокойство и неуверенность.
Когда я спустился, Лорен один сидел у костра, глядя на пламя. Он пил
виски.
- Где Салли? - спросил я.
- Пошла спать. В дурном настроении. Мы спорили о кровавом спорте и
избиении черных. - Лорен взглянул на палатку, которая светилась изнутри.
Мы с Лореном ели жареную печень сернобыка, запивая теплым красным капским
вином, а от костра слуг доносилось пение. Поев, мы какое-то время сидели
молча, потом прикончили вино.
- Устал, - сказал наконец Лорен и встал. - Пойду позвоню Ларкину.
Обещал связываться с ним каждый второй вечер. До утра, Бен.
Я смотрел, как он идет к лендроверу и включает радио. Слышал пьяный
голос Ларкина сквозь шорохи и треск атмосферного электричества. Несколько
минут прислушивался, пока Лорен разговаривал. Потом тоже встал и пошел в
сторону от лагерного костра.
В темноте беспокойство и неуверенность вернулись. Туши сернобыков
привлекли стаю гиен к лагерю, и они хихикали и визжали среди колючих
деревьев. Поэтому я не отходил далеко от лагеря, подошел к палатке Салли,
испытывая удовольствие от ее близости, потом пошел к костру слуг. Шел я по
мягкому песку беззвучно. Когда я подошел, говорил старик-подносчик. Все
остальные, сидя на корточках у низко горящего костра, внимательно слушали.
Я ясно слышал его слова, и они пробудили мою память. Холодок пробежал по
спине, призрачные пальцы коснулись рук и шеи, волосы встали дыбом.
- Зло должно быть уничтожено на земле и в умах людей навсегда.
Точно такие слова говорил Тимоти Магеба, слова те же, но язык другой.
Я зачарованно смотрел на источенные временем черты лица старого матабеле.
Он как будто почувствовал мой взгляд, повернул голову и увидел меня.
Он снова заговорил, предупреждая остальных: "Осторожнее, тут Паук".
Они называют меня Пауком из-за маленького тела и длинных конечностей. Его
слова как будто освободили их от заклятия, они зашевелились, закашляли,
поглядывая на меня. Я повернулся и отошел, но слова старика матабеле
продолжали звучать в памяти. Они еще больше усилили мое беспокойство.
Палатка Салли была темна, Лорена тоже. Я пошел к себе и долго лежал
без сна, слушая крики гиен и гадая, что принесет завтра. Одно несомненно:
к полудню мы будем знать, природное или искусственное происхождение у
линий на фотографии, и с этой мыслью я наконец заснул.
В десять часов на следующее утро с переднего сидения лендровера можно
было видеть холмы. Оранжево-красные вершины показались над самыми высокими
акациями, занимая весь горизонт, высокие прямо перед нами и уменьшающиеся
в размере по сторонам.
Я вел машину, а Лорен рассматривал карту и фотографию, направляя меня
к самому высокому месту в холмах. Мы увидели группу гигантских канделябров
- деревья эуфорбия - на фоне неба; эта группа хорошо просматривалась на
фотографии.
Холмы достигали двухсот - двухсот пятидесяти футов в высоту, их
обращенные к нам склоны были изборождены морщинами, разрушены ветром и
дождями и поднимались к вершинам почти вертикально. Позже я установил, что
они сложены из разновидности затвердевшего песчаника, пропитанного
минеральными окислами. Под крутыми откосами росла небольшая роща высоких
деревьев, и было ясно, что эти гиганты питаются из какого-то подземного
источника. Их обнаженные корни изгибались и ползли по склонам как
разъяренные питоны, а густая темно-зеленая листва представляла приятное
разнообразие после тусклой зелени колючих кустарников и акаций. Полоска
непосредственно перед холмами примерно в полмили шириной была относительно
ровной и заросла редкими кустарниками и бледной травой.
Я вел лендровер через кусты к холмам в тишине, которая становилась
все напряженной. Мы все ближе подходили к высоким красным утесам, пока нам
не пришлось закидывать головы, чтобы увидеть их верх.
Наконец Салли нарушила молчание, выразив наше разочарование и
огорчение. "Мы должны были бы уже находиться внутри большой главной стены,
если она вообще существует".
Мы остановились у основания утесов и выбрались из машины,
подавленные, не глядя в глаза друг другу. Ни следа города, ни единого
обтесанного камня, ни одного холмика, который можно было бы принять за
след стены или здания. Девственный африканский буш, не тронутый человеком.
- Вы уверены, что это то самое место? - спросила Салли, но мы ей не
ответили. Подошли и остановились грузовики. Слуги выбирались небольшими
группами, поглядывая на холмы и разговаривая приглушенными голосами.
- Ну, ладно, - сказал Лорен - пока они разбивают лагерь, мы осмотрим
местность. Я пойду вдоль холмов сюда, а вы вдвоем - в другую сторону. И,
Бен, возьми с собой мой дробовик.
Мы пробирались вдоль основания холмов, среди молчаливых деревьев.
Однажды вспугнули небольшую группу зеленых мартышек на высоких ветвях, и
они с негодующими криками убежали по вершинам. Их ужимки не вызвали улыбки
ни у меня, ни у Салли. Временами мы останавливались и осматривались, но в
наших усилиях было мало энтузиазма и надежды. В трех-четырех милях от
лагеря мы остановились отдохнуть и сели на большой камень, упавший со
склона.
- Мне хочется плакать, - сказала Салли.
- Я понимаю. Чувствую то же самое.
- Но фотография! Черт возьми, на ней ведь явно что-то видно. Как ты
думаешь, это не розыгрыш?
- Нет, - я покачал головой. - Ло бы так не поступил. Он так же хочет
отыскать, как и мы.
- Тогда откуда фотография?
- Не знаю. Очевидно, какая-то оптическая иллюзия, может, тень от
утесов или облаков.
- Но ведь там рисунок, - возразила Салли. - Он геометрический и
симметричный.
- Свет может сыграть любую шутку, Сал, - сказал я. - Вспомни,
фотография сделана в шесть вечера, почти на закате. Низкое солнце против
облаков - можно получить почти любой эффект.
- Это самое большое разочарование в моей жизни. - Похоже, Салли
действительно готова расплакаться. Я смущенно подошел к ней и обнял за
плечи.
- Прости, - сказал я. Она подняла лицо и подставила его для поцелуя.
- Уф, - сказала она наконец, - доктор Кейзин, вы несдержаны!
- Ты пока еще ничего не видела.
- Я видела достаточно. - Она мягко оторвалась от меня. - Пойдем, Бен.
Вернемся в лагерь подальше от холмов. Может, там есть что-нибудь.
Мы медленно брели по жаре. И тут было множество цветов, и я заметил
пчел, которые торопливо заползали в цветки, их задние лапки пожелтели от
пыльцы. Недавние дожди вырыли целую рытвину, хотя никаких других следов
присутствия влаги не осталось. Я забрался в рытвину и осмотрел
обнажившиеся слои камня и почвы. На глубине в три фута от поверхности
булыжники были закруглены и обточены водой.
- Хорошая догадка, Сал! - сказал я, подобрал несколько булыжников и
увидел раковину двустворчатого моллюска в полусформировавшемся песчанике.
- Это доказывает некоторые положения нашей теории. Некогда здесь было дно
озера.
Салли оживленно спустилась ко мне. "Что это?"
- Разновидность unionidae, пресноводный африканский моллюск.
- Я бы хотела найти что-нибудь более интересное, - сказала Салли и
уронила древнюю раковину на песок.
- Да, - согласился я и выбрался из рытвины.
Единственнлое мое оправдание в том, что способность рассуждать у меня
была затуманена сильным разочарованием и недавним физическим переживанием
с Салли. Обычно я не обращаюсь так бесцеремонно с научными образцами. И
никогда не пропускаю сразу четыре намека за час. Мы пошли дальше, не
оглядываясь.
Лагерь уже был разбит и исправно действовал, когда мы с Салли
притащились, пыльные и потные, и сели завтракать консервированной ветчиной
и виндхукским пивом.
- Нашли что-нибудь? - спросил Лорен, и мы одновременно отрицательно
покачали головами и подняли свои пивные кружки.
- Теплое! - с отвращением сказала Салли, отхлебнув пива.
- Повар включает холодильник. К вечеру будет холодное.
Мы ели молча. Наконец Лорен заговорил: "Пока вы отсутствовали, я
вызвал по радио Ларкина. Завтра он пришлет вертолет. Поищем еще раз с
воздуха. Это раз и навсегда решит вопрос. Если тут делать нечего, я на нем
улечу. В Йоханнесбурге назревают события, а в вертолете, к сожалению,
только одно пассажирское место. Вам придется добираться обратно на
машинах".
В этот момент прибыла делегация, возглавляемая Джозефом. Нам
сообщили, что какой-то глупец оставил открытыми втулки всех четырех
цистерн с водой. Теперь у нас на семнадцать человек тридцать пять галлонов
воды до конца пути.
- Поэтому, - с очевидным удовольствием закончил Джозеф, - нам нужно
выехать завтра утром и вернуться к ближайшему источнику воды на дороге в
Маун.
Было произнесено несколько грозных замечаний по поводу этого нового
явного саботажа, но никто из нас не мог сердиться по-настоящему.
- Ладно, Джозеф, - с покорностью согласился Лорен. - Свертываем
лагерь завтра утром. Выедем до ланча. - Отношения нанимателей и нанимаемых
немедленно улучшились. Я даже заметил несколько улыбок и услышал смех у
кухонного костра.
- Не знаю, что вы двое собираетесь делать сегодня после обеда, -
говоря это, Лорен закурил сигару, - но я заметил след слона, когда
проводил утреннюю разведку. Возьму с собой лендровер и подносчиков ружей.
