мы с Вульфом тоже были в числе приглашенных, и сидевший за
столом тип вместе с блинами с икрой и сметаной наелся мышьяка и
умер. Вообще это был тот ужин! На отношениях Вульфа с Льюисом
Хьюитом это не отразилось. Хьюит имел огромную коллекцию
орхидей в своем поместье на Лонг-Айленде, был признателен
Вульфу за какую-то специальную услугу, оказанную ему
давным-давно, и раза два в год приезжал к нам ужинать.
Прошло некоторое время, прежде чем Хьюит подошел к
телефону — он был не то в оранжерее, не то в конюшне, не то
еще где-то, но, во всяком случае, как он сказал, мой голос
доставил ему удовольствие. Как только я сообщил ему, что Вульф
хотел бы нанести ему визит, он ответил, что будет рад разделить
с ним ленч, и добавил, что в связи с этим ему хотелось бы
задать Вульфу один вопрос.
— Боюсь, что вам придется действовать через меня, —
ответил я. — Я звоню из автомата. Вы уверены, что наш разговор
не подслушивается?
— Да что вы?! Я не вижу причин...
— Я звоню по телефону-автомату, так как наш телефон
прослушивается и мистер Вульф не желает предавать гласности то,
что наша встреча состоится по его инициативе. Поэтому не
звоните нам. Возможно, что завтра вас кто-нибудь навестит,
отрекомендуется репортером и начнет задавать всякие вопросы. На
этот случай, пожалуйста, запомните, что вы еще на прошлой
неделе пригласили нас на завтрашний ленч. Хорошо?
— Да, конечно. Но боже мой, если ваш телефон
прослушивается... это же совершенно незаконно!
— Завтра мы все вам расскажем. Во всяком случае, я
надеюсь.
Он ответил, что будет с нетерпением ждать нас к полудню.
В кабинете у нас есть телевизор и радио. Я полагал, что,
вернувшись, найду здесь Вульфа в его любимом кресле, причем
радиоприемник будет включен на полную мощность. Однако в
кабинете никого не оказалось, и я спустился в подвал. Вульф все
еще был там. Телевизор продолжал работать, и Фриц, зевая,
смотрел на экран. Вульф сидел, откинувшись в кресле, с
закрытыми глазами, вытягивая губы. Он, несомненно, размышлял,
но над чем? Я стоял и смотрел на него. Я никогда не прерываю
его манипулирования губами, но на этот раз мне пришлось изо
всех сил стиснуть зубы, чтобы не заговорить, так как я не
верил, что он думает о чем-то серьезном. Ведь не было ничего
такого, что бы он мог высиживать. Прошли целые две минуты. Три.
Решив, что он просто практикуется или репетирует, я подошел к
стулу и громко кашлянул. Вульф открыл глаза, замигал и
выпрямился.
— Все в порядке, — доложил я. — Нас ждут в полдень, так
что придется выехать в десять тридцать.
— Ты не поедешь, — ответил он. — Я уже позвонил Саулу.
Он придет в девять утра.
— Понимаю. Вы хотите, чтобы я оставался дома на ют
случай, если Брегг пришлет сюда своих молодчиков на исповедь.
— Я хочу, чтобы ты разыскал Франка Оделла.
— Боже мой1 Это все, что вы придумали?
— Нет. — Он повернул голову. — Чуть погромче, Фриц! —
Затем снова обернулся ко мне. — Я вчера сказал, что ты убедил
меня в том, что попытки доказать, будто убийство совершено
агентами ФБР, окажутся тщетными. Беру свои слова обратно. Мы
должны создать ситуацию, при которой ни одна из версий не
останется без проверки. Мы можем или доказать, что убийство
совершено ФБР, или доказать, что ФБР не причастно к убийству,
или не доказывать ни того, ни другого, пусть убийство останется
нерасследованным. Мы предпочитаем вторую версию, и именно
поэтому ты должен отыскать Оделла. Если нас вынудят
остановиться на первом предположении или на третьем, мы
встретимся с обстоятельствами, при которых никогда не сможем
выполнить наши обязательства перед клиентом.
— У вас нет никаких обязательств, кроме обязательства
предпринять расследование и употребить на это все ваши усилия.
— Местоимения!
— Ладно, пусть будет "мы" и "наши".
— Так лучше. Вот именно, все наши усилия. Это самое
важное обязательство для человека с чувством собственного
достоинства, а мы оба обладаем им с излишком. Какие бы
обстоятельства ни заставили нас принять то или иное решение,
мистер Брегг должен поверить, во всяком случае, заподозрить,
что Морриса Элтхауза убил один из сто людей. Пока я не могу
придумать никакого маневра, который привел бы к атому. Я
пытался что-нибудь изобрести, ожидая твоего возвращения. Что ты
можешь предложить?
— Пока ничего. Он или верит в это, или не верит. Десять
против одного, что верит.
— Как ты думаешь, о чем я хочу договориться завтра с
мистером Хьюитом? Пока что у меня пересохло в горле. Фриц!
Молчание. Я обернулся. Сидя на стуле, Фриц крепко спал и,
видимо, храпел, но телевизор заглушал его храп. Я предложил
перейти в кабинет и для разнообразия включить музыку. Вульф
согласился, мы разбудили Фрица, поблагодарили за гостеприимство
и пожелали спокойной ночи. По дороге в кабинет я взял из
холодильника пиво для Вульфа и молоко для себя. Когда я вошел,
он уже включил радио и сидел за своим столом. Так как разговор
должен был быть длительным, я передвинул желтое кресло поближе
к нему. Он налил себе пива, я сделал глоток молока и сказал:
— Я забыл спросить Хьюита относительно "Десяти гурманов".
Вы все равно повидаетесь с ним завтра и спросите сами. Итак,
какова программа действий?
Было далеко за полночь, когда Вульф направился к лифту, а
я — за простынями, одеялом и подушками, чтобы провести вторую
ночь на кушетке в кабинете.
8
В телефонной книге было больше сотни Оделлов и ни одного
Фрэнка. Установив это около десяти часов утра в пятницу, я
сидел за своим столом, размышляя, что же предпринять? Это была
не такая уж проблема, чтобы обращаться с ней к Вульфу, да и все
равно его не было.
Саул Пензер пришел к девяти часам. В девять тридцать,
вместо того чтобы отправиться наверх в оранжерею, Вульф
спустился вниз, надел свое самое теплое пальто и бобровую шапку
и, последовав за Саулом на улицу, сел в машину марки "герон".
Он, конечно, знал, что если включить отопление на полную
мощность, в машине будет жарко, как в печке, но все же оделся
потеплее, так как не верил никаким механизмам более сложным,
чем тачка. Даже если бы я управлял машиной, он, наверное,
опасался бы, что может оказаться в каких-нибудь диких джунглях
Лонг-Айленда.
Пришлось напрячь силу воли, чтобы сосредоточиться на
Фрэнке Оделле, беседа с которым могла быть лишь ударом в
темноте, совершаемым по приказу Вульфа исключительно потому,
что он набрал второе из трех предположений. Я предпочел бы
думать о Лонг-Айленде. Хотя я знал умение Вульфа использовать
все возможности для достижения цели. но еще никогда мне не
приходилось видеть, чтобы он выдумывал что-либо более
хитроумное, чем план, для проведения в жизнь которого он
собирался привлечь Льюиса Хьюита. Поэтому я и хотел быть там.
Гений хорош в качестве свечи зажигания, дающей искру, но кто-то
должен проверить, не течет ли радиатор и в порядке ли резина.
Если бы не Саул Пензер, я бы настоял на том, чтобы поехать с
ним. Но Вульф приказал ехать Саулу, и Саул — единственный
человек, которому я, не задумываясь, доверил бы свои дела,
случись мне сломать ногу.
Я заставил себя вернуться мыслями к Фрэнку Оделлу. Проще
всего было бы позвонить в отдел амнистий и узнать, нет ли его в
списках досрочно освобожденных. Но, конечно, не по нашему
телефону. Если в ФБР пронюхают, что мы тратим время и деньги на
Оделла, о котором нам рассказал Квайл, они сразу сообразят, что
это неспроста и мы считаем, что он замешан в убийстве Элтхауза,
а этого нельзя было допустить ни в коем случае.
Я решил действовать наверняка. Если какой-нибудь сотрудник
ФБР сочтет, что я преувеличиваю возможности его учреждения, это
будет означать, что он очень многого не знает. Я тоже не много
знаю о ФБР, но кое-что слыхал...
Я заглянул в кухню, сказал Фрицу, что ухожу, оделся и
вышел на улицу. Пешком дошел до гаража на Десятой авеню,
попросил разрешения Тома Халлорана воспользоваться телефоном и
набрал номер Лона Коэна в редакции "Газетт". Лон был осторожен
и не расспрашивал меня о том, ккак продвигаются наши дела с
миссис Бранер и ФБР. Он спросил только, может ли он
рассчитывать на бутылку коньяка.
— Пришлю тебе бутылочку, — ответил я, — если ты ее
заработаешь. Можешь приступить немедленно. Года полтора один
человек по имени Фрэнк Оделл был осужден за мошенничество. Если
он вел себя хорошо, ему, возможно, сократили срок и он
находится на свободе.
Далее я сказал Коэну, что стал заниматься
благотворительностью и поэтому хочу поскорее найти Оделла и
помочь ему.
— Можешь застать меня, н чем скорее, тем лучше, по этому
телефону. — Я сообщил ему номер. — Видишь ли, я держу в
секрете свою благотворительную деятельность, так что,
пожалуйста, помалкивай об этом...
Лон заметил, что неплохо, если бы я занимался помощью ему
самому, когда он проигрывает в покер, но я ответил, что в этом
случае пусть он играет лучше в подкидного дурака.
Он сказал, что ему достаточно одного часа, и я отправился
бродить по гаражу, разглядывая автомобили. Вульф покупает новую
машину каждый год, думая, что тем самым уменьшает возможность
несчастных случаев, чего в действительности не происходит.
Выбор новых машин он предоставляет мне. Меня соблазнил
"роллс-ройс", но это был бы срам — выбрасывать его через год.
В тот день в гараже я не увидел ничего, на что стояло бы
сменить наш "герон". Мы с Томом обсуждали приборную доску
"линкольна" 1965 года, когда раздался телефонный звонок. Это
был Лон. Он уже все разузнал. Фрэнк Оделл досрочно освобожден в
августе, живет в доме номер 2553 по авеню Ламонт в Бронксе и
работает в отделении Дрискольского агентства по аренде
недвижимости, Гран Конкур-стрит, 4618.
Я решил поехать в метро, а не в такси, конечно, не ради
экономии средств миссис Бранер. Прошло уже два дня и две ночи с
тех пор, как ФБР должно было начать проявлять к нам интерес, и
двадцать пять часов с тех пор, как обратилось к Перуццо с
просьбой лишить нас наших лицензий, а я все еще не видел
доказательств того, что меня сопровождают агенты мистера
Брегга. То ли я случайно ускользал от них, то ли просто не
замечал. Сейчас я решил это проверить, но, конечно, не шагая
пешком по улицам. На станции метро у Центрального вокзала я сел
в экспресс, направлявшийся в деловую часть города.
Если вы подозреваете, что за вами следят, и хотите это
проверить, спускайтесь в метро, но не стойте на одном месте во
время движения поезда, а на каждой остановке подходите к двери,
чтобы в последний момент иметь возможность выскочить из вагона.
В часы пик это довольно затруднительно, но сейчас было половина
одиннадцатого утра. Я приметил его уже на третьей остановке,
вернее, не его, а их. Филеров было двое. Один — неуклюжий
дылда, а другой напоминал Грегори Пека [Американский
киноактер], если не считать скрученных маленьких ушей. Игра
заключалась в том, чтобы раскрыть их обоих так, чтобы они этого
не заметили, и, когда я вышел на станции у 170-й улицы, я был
почти уверен, что выиграл первый тайм. Шагая по тротуару, я
делал вид, что не замечаю их.
Отделаться от преследования в Нью-Йорке проще простого.
Существуют тысячи способов, и преследуемый по собственному
усмотрению выбирает, когда, как и где это проделать. Я быстро
шагал вперед по Тремонт-авеню, время от времени поглядывая на
часы и на номера домов, пока не увидел свободное такси. Когда
оно было в тридцати шагах от меня, я протиснулся между
стоявшими вдоль тротуара машинами, остановил такси, вскочил,
захлопнул дверцу, сказал водителю: "Прямо!" — и в тот же миг,
проезжая мимо, увидел Грегори Пека, таращившегося на меня.
Второй субчик находился на противоположной стороне улицы. Мы
проехали семь кварталов, пока красный глаз светофора не
остановил нас на перекрестке. Сознаюсь, что я поглядел назад. Я
дал водителю адрес Дрискольского агентства, зажегся зеленый
свет, и мы покатили вперед.
Несколько контор находилось на верхних этажах большого
жилого дома, но нужная мне была на первом этаже. Я вошел.
Агентство занимало небольшое помещение, в котором стояли два
стола и шкаф с картотекой. Красивая молодая женщина с копной
черных волос, которых было бы достаточно для всех четырех
"битлов", сидела ближе к двери. Она улыбнулась и спросила, чем
может быть мне полезна. Я должен был перевести дыхание, чтобы
голова моя не пошла кругом. Такие женщины в служебное время
должны сидеть дома! Я сказал, что хотел бы повидать мистера
Оделла, и она кивнула своей красивой головкой в глубь комнаты.
Одного взгляда на него было достаточно. Некоторые люди
даже после краткосрочного пребывания в кутузке обретают
какой-то поникший вид. Но его это словно не коснулось. Ростом с
ноготок. Светлокожий, светловолосый, он был одет более чем
хорошо. Его серый костюм в полоску, обошелся ему или кому-то
еще по меньшей мере сотни в две.
Он поднялся из-за стола, представился и протянул руку.
Было бы куда проще, будь у него отдельный кабинет; его соседка,
видимо, не знала, что делит комнату с тюремной пташкой. Я
сказал, что меня зовут Арчи Гудвин, и протянул свою визитную
карточку. Он внимательно посмотрел на нее, сунул в карман и
сказал:
— Боже мой, мне следовало бы вас узнать. По фотографиям в
газетах.
Моя фотография не появлялась в газетах вот уже месяцев
четырнадцать, а он тогда еще был за решеткой, но я промолчал.
— Не можете ли вы уделять мне несколько минут? — спросил
я и добавил: — Ниро Вульф взялся за одно небольшое дельце, в
котором замешан человек по имени Моррис Элтхауз, и считает, что
вы можете предоставить кое-какую информацию.
Он даже глазом не моргнул. Просто сказал:
— Это тот, который был убит?
— Совершенно верно. Полиция, конечно, занималась этим
делим. Сейчас речь идет о частном расследовании по некоторым
побочным линиям.
— Если вы имеете в виду, была ли здесь полиция, то ее не
было. Давайте присядем.
Мы сели.
— Какие побочные линии? — -спросил он.
— Это несколько сложно... Касается одного дела, которым
мистер Вульф занимался в то время, когда было совершено
убийство. Вы можете знать что-нибудь об этом, если встречались
с Моррисом Элтхауэом в течение того периода. Я имею в виду
ноябрь прошлого года. Вы виделись с ним в ноябре?
— Нет. В последний раз я встречался с ним около двух лет
назад. В зале суда, когда некоторые люди, которых я считал
своими друзьями, сделали меня козлом отпущения. И зачем бы
полиции интересоваться мной?
— О, при расследовании убийства они хватаются за любую
ниточку. — Я пренебрежительно махнул рукой. — Это интересно,
что вы сказали насчет козла отпущения. Возможно, это имеет
отношение к тому, что нас интересует. Не являлся ли Элтхауз
одним из тех друзей, о которых вы упоминали?
— Бог мой, нет! Он не был моим другом. Я всего дважды
встретился с ним: в первый раз, когда он писал ту штуку или
готовился писать ее. Он искал более крупную рыбу. Я был всего
лишь мелким служащим в фирме Бранера.
— Бранера? — Я сдвинул брови. — Не помню такой фамилии
в связи с тем делом. Конечно, я недостаточно знаком с ним.
Следовательно, это ваши друзья по работе у Бранера сделали вас
козлом отпущения?
Он улыбнулся:
— Вижу, что вы действительно не в курсе дела. Оно не
имело никакого отношения к фирме Бранера. Все это выяснилось на
суде. Мои сослуживцы были очень милы, очень милы.
Вице-президент даже устроил мне свидание с самой миссис Бранер.
Вот тогда-то я и встретился с Элтхаузом во второй раз, в ее
конторе. Она тоже была очень добра ко мне. Она поверила тому,
что я рассказал ей, и даже оплатила моего защитника. Частично
оплатила. Видите ли, она поняла, что я, не ведая ни о чем,
оказался впутанным в грязное дело, и, не желая, чтобы человек,
служащий в ее фирме, был несправедливо осужден, .взяла на себя
часть расходов. Это было очень любезно с ее стороны, я так
считаю.
— Конечно. Почему же вы не вернулись на старое место,
когда освободились?
— Меня не захотели взять.
— Ну, это уже не очень любезно, не так ли?
— Что ж, такова жизнь. В конце концов, я же был осужден.
Вице-президент компании — человек довольно суровый. Я мог бы
обратиться к миссис Бранер, но у меня еще осталось немного
гордости, и к тому же я услышал о вакансии у Дрисколла. — Он
улыбнулся. — Я не считаю себя потерпевшим крушение. Отнюдь
нет. Работа в агентстве Дрисколла очень перспективна, а я еще
молод. — Он выдвинул ящик стола. — Вы дали мне визитную
карточку, позвольте вручить вам свою.
Он дал их мне с десяток и принялся расхваливать агентство
Дрисколла. Я слушал его из вежливости, затем поблагодарил и,
уже уходя, позволил себе вольность обменяться взглядами с
красивой девицей, которая в ответ улыбнулась мне. Служба здесь
была действительно завидной!
Я шагал но Гран Конкур-стрит, освещенной зимним солнцем, и
в уме систематизировал обстоятельства дела:
1. Миссис Бранер распространяла книгу Кука;
2. Моррис Элтхауз собирал материалы для статьи о ФБР;
3. Элтхауза убили сотрудники ФБР или по крайней мере
находились в его квартире во время или после убийства;
4. Элтхауз встречался с миссис Бранер, он был в ее доме;
5. Человек, который служил в фирме миссис Бранер, был
осужден(явился козлом отпущения?) в результате того, что
Элтхауз опубликовал статью.
Это не было простым стечением обстоятельств, это было
причиной и следствием какой-то запутанной ситуации. Я начал
было раскладывать все по полочкам, но вскоре понял, что
комбинаций и предположений столько, что можно сделать вывод,
будто сама миссис Бранер застрелила Элтхауза, что исключалось
хотя бы потому, что она являлась нашим клиентом. Ясно одно: в
этом стоге сена спрятана иголка, и ее следовало отыскать.
Вульф снова одурачил меня. Спросив у Ярмека о статье
Элтхауза для "Тик-Ток", он велел мне найти Оделла только
потому, что не мог придумать для меня другого, более стоящего
занятия.
Я не мог позвонить Вульфу, даже если бы он был дома, и
решил также не звонить к Хьюиту, потому что и там телефон мог
уже прослушиваться. Ведь фэбээровцы, наверное, пронюхали, что
он поехал туда, тем более что Саулу было предложено не обращать
внимания на слежку, а для ФБР организовать подслушивание
пригородных телефонов никакой трудности не составляло. Я знаю,
как ФБР однажды... Однако давайте не будем говорить об этом...
Но идти домой и там ждать возвращения Вульфа я тоже не
собирался. Я нашел телефонную будку, набрал номер телефона
миссис Бранер, вызвал ее и спросил, не может ли она встретиться
со мной за ленчем в двенадцать тридцать у Рустермана. Она
ответила утвердительно. Затем я позвонил в ресторан Рустермана,
вызвал Феликса и заказал отдельный кабинет наверху.
Ресторан Рустермана, конечно, потерял ту славу, которой
обладал в годы, когда был жив Марко Вукчич. Вульф уже не
шефствует над этим заведением, но все еще раз в месяц посещает
его, да и Феликс время от времени появляется в нашем доме за
советами. Вульф обычно берет с собой меня и Фрица, мы обедаем в
маленьком кабинете наверху. Феликс провел меня туда,
поддерживая вежливый разговор, передал меня попечениям Пьера, и
вскоре, всего с десятиминутным опозданием, появилась миссис
Бранер.
Она заказала двойной мартини, попросив положить в коктейль
маринованную луковку, а не традиционную оливку. Никогда нельзя
понять этих женщин; я был уверен, что она захочет шерри или
дюбонне, а если мартини, то уж, конечно, не с луком. Когда Пьер
принес мартини, она сделала три хороших глотка, проверила
взглядом, хорошо ли официант прикрыл за собой дверь, и сказала:
— Я, конечно, ничего не спрашивала у вас по телефону. Что
случилось?
За компанию и я заказал мартини, но без лука. Пригубив
бокал, я ответил:
— Ничего особенного, мистер Вульф нарушил сегодня два
правила. Не побывал в оранжерее и вышел ив дому по делу, по
вашему делу. Он находится в Лонг-Айленде на свидании с одним
человеком. Из этого кое-что может выйти, но пока ни на что не
рассчитывайте. Что касается меня, то я только что совершил
прогулку в Бронкс, где встретился с человеком по имени Фрэнк
Оделл. Он когда-то работал в вашей фирме, не так ли?
— Оделл?
— Да.
— Не помню., — Она пожала плечами, — Хотя нет, конечно,
Оделл... Оделл... Маленький такой человечек, у которого были
все эти неприятности. Но ведь он... Разве он не в тюрьме?
— Был. Его выпустили досрочно.
Она снова пожала плечами.
— Но зачем, ради всего святого, вам надо было встречаться
с ним?!
— Это долгая история, миссис Бранер. — Я сделал еще
глоток. — Мистер Вульф решил начать со сбора материалов о
деятельности ФБР в Нью-Йорке и в окрестностях. Среди прочего мы
выяснили, что прошлой осенью журналист Моррис Элтхауз загорелся
желанием написать статью о ФБР в один журнал, а семь недель
назад был убит. Это не прошло мимо нашего внимания, и мы
кое-что предприняли в связи с этим. Так, мы выяснили, что около
двух лет назад он написал статью, в результате которой Фрэнк
Оделл был приговорен к тюремному заключению по обвинению в
мошенничестве. Мистер Вульф попросил меня отыскать его. Я
выяснил его местонахождение, повстречался с ним и узнал, что он
служил в вашей фирме. Поэтому я и решился расспросить вас о
нем.
Она поставила бокал на стол.
— Но о чем меня спрашивать?
— Просто несколько вопросов. Например, относительно
Морриса Элтхауза. Хорошо ли вы его знали?
— Я вовсе не знала его.
— Он по крайней мере однажды был в вашем доме, точнее, в
вашей конторе. Если верить Оделлу.
Она кивнула:
Совершенно верно, был. Я вспомнила об этом, когда прочла,
что убит. — Она вскинула подбородок. — Мне не нравится ваш
тон, мистер Гудвин. Вы считаете, что я что-то скрываю?
— Да, миссис Бранер, это вполне возможно. Нам легко
разобраться во всем этом за ленчем. Вы наняли мистера Вульфа
для определенного, но почти невыполнимого дела. Минимум, что вы
можете сделать — это рассказать нам все, что хотя бы отдаленно
имеет к этому делу отношение. Тот факт, что вы были знакомы с
Моррисом Элтхаузом или хотя бы однажды встретились с ним,
естественно, интересует нас. Было ли вам известно, что он
работал над статьей о ФБР? Позвольте мне закончить. Знали ли
вы, или, может быть, подозревали, что ФБР замешано в его
убийстве? Не поэтому ли вы рассылали книгу Кука? Не поэтому ли
вы явились к Ниро Вульфу? Мы хотим знать все, что знаете вы.
Она вела себя отлично. Женщина, которая может, не моргнув
глазом, швырнуть чек на сотню тысяч, вряд ли привыкла
выслушивать вопросы своего наемника, но она с честью прошла это
испытание. Она не считала до десяти (во всяком случае, вслух),
она просто подняла свой бокал и, сделав глоток, посмотрела мне
прямо в глаза.
— Я ничего не скрыла. Просто мне и в голову не пришло,
что вас может интересовать Моррис Элтхауз. Я ничего о нем не
знала. Не знаю и сейчас. Я прочла об убийстве и вспомнила, что
встречалась с ним. Но мысль о ФБР в связи с этим убийством
родилась у меня из-за мисс Дакос, моей секретарши, которая
сказала, что... Однако это было просто бабской болтовней. Она
сама ничего не знала. Ее слова не имели никакого отношения к
рассылке книги. Я рассылала книгу потому, что прочла ее и
подумала, как необходимо людям ознакомиться с ней.
Удовлетворяет ли вас мой ответ?
— Вполне, но он вызывает другой вопрос. Не забывайте
только, что я работаю на вас. Что рассказала вам мисс Дакос?
— Ничего существенного. Так, пустая болтовня. Она жила в
одном доме с Элтхаузом, да и сейчас живет там же. Ее...
— В одном доме?
— Да. В Виллидже. На втором этаже. Как раз под квартирой
Элтхауза. Она куда-то уходила в тот вечер, и вскоре после...
— В тот вечер, когда произошло убийство?
— Да. Не перебивайте. Вскоре после возвращения домой она
услышала шаги — какие-то люди спускались по лестнице, и ее
заинтересовало, кто бы это мог быть. Она подошла к окну,
выглянула наружу и увидела троих мужчин, которые вышли из дома
и скрылись за углом. Она почему-то додумала. что они из ФБР.
Единственно, почему она так подумала, было то, что они походили
на агентов. "Такого типа", — сказала она. Как я уже говорила,
мы обе ничего не знали о существовании какой-то связи между
Моррисом Элтхаузом и ФБР. Вы спросили, знала ли я, что он
работает над статьей о ФБР? Нет, не знала, пока вы не сказали
об этом. Я отвергаю ваша предположение, будто я что-то скрываю.
— Она взглянула на свои часы. — Второй час, у меня в половине
третьего назначено заседание, на которое я не могу опоздать.
Я извинился, что, пригласив позавтракать со мной, морю ее
голодом, и нажал кнопку. Через минуту вошел Пьер с супом из
омаров, и я распорядился подать второе через десять минут.
Тут возникло одно деликатное обстоятельство. С деловой
точки зрения мне следовало бы сообщить ей, что, так как
Рустерман категорически отказывается брать деньги с Ниро Вульфа
и меня, когда мы посещаем его ресторан, стоимость завтрака не
будет включена в счет, который мы представим за ведение се
дела. Однако поданный нам завтрак был так роскошен, что
говорить за ним о такой мелочи, как деньги, мне показалось
неуместным, и я промолчал. Я не стал возобновлять разговор и о
мисс Дакос, тем более что интересующей нас темой была
деятельность ФБР.
Во время завтрака я узнал, что она получила 607 писем,
авторы которых коротко благодарили ее за книгу; 184 письма,
некоторые довольно длинные, не одобряющие посылку книги; и 29
анонимных писем и открыток, ругающих ее на чем свет стоит. Я
удивился, что их всего 29. Из 10000 должно было бы быть
несколько сот членов общества Джона Берча и других подобных
организаций.
За кофе я все же вернулся к разговору о мисс Дакос,
проделав кое-какие подсчеты. Если Вульф уедет от Хьюита в
четыре часа, он будет дома что-нибудь около половины шестого,
однако возможно, что он уедет позже, скажем, в пять, и вернется
лишь в половине седьмого, да еще захочет отдохнуть после
непривычной поездки ночью, в окружении тысячи мерещащихся ему
опасностей. Поэтому, когда Пьер, сервировав кофе, вышел, я
сказал:
— Мистер Вульф, несомненно, захочет повидать мисс Дакос.
Возможно, она ничего не знает, но он должен сам удостовериться
в этом. Не будете ли вы любезны попросить ее приехать сюда в
девять часов вечера? В этот ресторан. В нашем доме, возможно,
установлены микрофоны.
— Но ведь я сказала вам, что это была пустая болтовня!
Я ответил,. что, возможно, она и права, но особенность
Вульфа та, что он узнает нечто полезное для дела от людей,
которые просто болтают.
Когда миссис Бранер допила кофе, я проводил ее в контору
Феликса, и она позвонила мисс Дакос.
Посадив ее в машину, я вернулся и выпил еще чашку кофе,
передумывая сызнова все обстоятельства. Я поскользнулся только
на одном пункте: я не спросил, присутствовала ли мисс Дакос при
разговоре Морриса Элтхауза и Франка Оделла с миссис Бранер в ее
кабинете. Конечно, об этом могла бы рассказать и сама мисс
Дакос, но Вульф спросит сперва меня, и я не мог простить себе
такую оплошность. Насколько обоснованно предположение, что
именно Сара Дакос сообщила полиции о трех вышедших из дома
мужчинах? Совсем необоснованно; разве только она придумала это
для полиции или для миссис Бранер. Из окна дома номер
шестьдесят три она не могла видеть, как они сели в машину,
стоявшую за углом, а следовательно, не могла заметить и номер
этой машины. Если же она видела это, то мы можем получить
подтверждение первой версии, а именно, что убийство совершено
сотрудниками ФБР. Но ведь мы предпочитаем вторую! Ну и что?
Ведь и это вовсе не бесполезно для плана Вульфа.
Я вспомнил, как, пересекая Вашингтон-сквер во время моей
вчерашней прогулки, я подумал о том совпадении, что Арбор-стрит
находится в Виллидже и что Сара Дакос живет в Виллидже. Теперь
это могло оказаться больше чем совпадением; это могло явиться
причиной и следствием.
В три часа дня я прошел в конторку Феликса и набрал номер
Льюиса Хьюита. Прошло не менее четырех минут, пока я наконец
услышал в трубке голос Вульфа:
— Арчи?
— Он самый, — . ответил я. — Я у Рустермана. Завтракал
здесь с миссис Бранер. Если вы приедете сюда до половины
седьмого, я обо всем успею доложить вам до ужина. Мы можем и
поужинать здесь, потому что одна особа явится сюда в девять
часов, чтобы кое-что обсудить.
— Приехать к Рустерману?
— Да, сэр.
— Почему? Почему не к нам?
— Здесь лучше. Если вы, конечно, не хотите, чтобы одна
хорошенькая молодая особа разговаривала с вами при включенном
радио, сидя у вас на коленях.
— Что еще за молодая особа?
— Сара Дакос. Секретарша миссис Бранер. Я все объясню,
когда вы приедете.
— Если я приеду. — Он повесил трубку.
Я позвонил Фрицу и сказал, чтобы он не ждал нас к ужину и
оставил телячьи отбивные в маринаде на завтра. Затем набрал
