заделаны и забетонированы.
Понятно, что этот подземный лагерь, где находится свыше двенадцати
тысяч заключенных, не может быть уничтожен с воздуха. Но, по данным,
полученным вами от Генриха, весь лагерь снимается со снабжения через шесть
дней, исключая сегодняшний. Значит, предполагается, что через шесть дней
он должен быть уничтожен.
Главная ваша задача, - выяснить, каким способом предполагается
уничтожить лагерь, и предотвратить его уничтожение. - Сказал грустно: -
Приданная вам группа не столь многочисленна, как хотелось бы, но я не в
силах увеличить ее. Вы сами знаете, не только Зубов, но и многие другие
товарищи выполняют сейчас труднейшие задания. - Он вздохнул и добавил: - Я
надеюсь, вы выполните приказ Центра успешно.
Вайс был неприятно удивлен тем, что в командировку на авиационную
базу он едет не один, а с Дитрихом.
Дитрих сказал, потирая руки:
- Вы знаете, я очень энергично настаивал, чтобы это задание было
поручено и мне. - Объяснил, плутовато улыбаясь: - Операция совершенно
секретная, приказ подписан Гиммлером и Кальтенбруннером. Мы с вами
никакого отношения не имеем к ее прямому исполнению, на нас возложена
только функция контроля подготовки и так далее. Но это знак особогоо
доверия. И я уверен, что потом никто не посмеет совать меня в эту опасную
возню с организацией нашего подполья. Я надеюсь, что меня незамедлительно
переправят на Запад - куда-нибудь в Швейцарию, например, где я буду свято
хранить тайну этой операции, при соответствующем обеспечении всех
необходимых для меня жизненных удобств, разумеется.
- Спешите удрать? - спросил Вайс.
- Это же необходимо в интересах высших лиц, подписавших приказ,
который, как говорят дипломаты, не для печати. Хотя, пожалуй, напротив -
Геббельс будет визжать с газетных страниц о злодейском налете авиации
союзников на концентрационные лагеря. Мы с вами, как свидетели этого
ужасного налета, сможем подтвердить его слова.
- Значит, хотите ждать? - спросил Вайс.
- И еще как, - улыбнулся Дитрих, - с комфортом!
Полковник Вальтер, командир особой авиационной части, кавалер
рыцарского железного креста, летчик еще времен первой мировой войны,
сухонький, седой, низкорослый, но с величественным, надменным лицом,
вскрыл секретный пакет. Прочитав приказ и приложенную к нему инструкцию,
он взглянул на Вайса и Дитриха так брезгливо, будто у этих офицеров СД
были не застегнуты ширинки, и сказал, что просит дать ему час на
размышление, после чего он готов будет снова принять господ офицеров.
Дитрих положился во всем на Вайса, а сам отправился завтракать в
компании с молодыми летчиками.
Полковник, несмотря на свою явную неприязнь, вынужден был обсуждать с
Вайсом подробности операции.
- Горючее? - сказал полковник. - Большевики наступают, через неделю
они могут быть здесь. - Он топнул маленькой ступней, обутой в лакированный
старомодный, остроносый ботинок. - У нас горючего на сегодня ровно
столько, чтобы сняться отсюда.
- Но к вам должно поступить горючее!
- Завтра ночью, если бензовозы благополучно прибудут.
- А почему они могут не прибыть?
- Русские разбомбили мосты.
- Но имеются понтонные переправы.
- Да, если успеют их навести.
- В каком пункте? - спросил Вайс.
Полковник показал на карте. Потом сказал:
- Я полагал, что мой долг - вывезти на самолетах всех людей, и
поэтому самолеты не загружены бомбовым комплектом. Надо посылать машины на
склад, - для этого понадобится время.
- Естественно, - согласился Вайс.
- И еще, - сердито сказал полковник, - помимо всего - вот приказ
Кальтенбруннера: на меня возлагается обязанность сбросить на парашютах
контейнеры с отравляющими веществами для использования их лагерными
подразделениями СС на случай, если какая-то часть заключенных уцелеет
после бомбардировки.
- Очень предусмотрительно, - заметил Вайс.
- Слушайте, - гневно сказал полковник. - Я ас первой мировой войны.
Мое имя известно во Франции и Англии. На моем счету двадцать восемь
авиационных поединков, которые я провел с честью.
- Ну и что же? - спросил Вайс.
- Я солдат, - сказал полковник. - Солдат. И у меня есть свои воинские
убеждения и принципы. А вы гестаповец...
- Я офицер СД.
- Не вижу существенного различия.
- Короче говоря, вы хотите сказать, что вам не слишком нравится это
боевое задание?
- Оно не боевое, не воинское.
- А какое же?
- Вы сами отлично знаете какое.
- Вы просто боитесь. Боитесь, что впоследствии вас будут
рассматривать не как военнопленного офицера, а как военного преступника.
- Да, - сказал полковник, - я не боюсь погибнуть, быть даже
расстрелянным большевиками. Но не повешенным, как...
- Как кто? - спросил Вайс.
- Как вас, например, могут повесить.
- Вы хотите уклониться от задания?
- Я солдат и подчиняюсь приказу.
- Но приказы не обсуждают.
- С подчиненными - да. А вы не мой подчиненный.
Вайс посмотрел прямо в глаза полковнику.
- Я вам признателен за то, что вы столь честно и откровенно высказали
мне свое мнение.
- И вы этим воспользуетесь в соответствии с родом и духом своей
службы?
- Нет, - сказал Вайс. - Просто вы меня заставили тоже кое о чем
задуматься.
После этого разговора Вайс еще побывал у полковника, но беседовал с
ним о чем угодно, только не о ходе подготовки к операции. Точно так же вел
себя и полковник.
Через связного Вайс сообщил группе о времени, когда должны прийти
цистерны с горючим, и указал на карте, где находятся понтонный мост, и
бомбовый склад, и дорога от склада к аэродрому.
Вайс осмотрел два блиндажа, служившие теперь хранилищем для
отравляющих веществ, - кроме баллонов с газами здесь лежали ящики с ядами
в ампулах и в коробках. Во время одного из осмотров ему удалось сунуть
между ящиками термитную шашку с химическим запалом замедленного действия,
изготовленную в виде пластмассового портсигара.
Через день весь личный состав в противогазах боролся с пожаром в
блиндаже. После этого понадобились еще сутки для того, чтобы люди могли
вернуться в расположение аэродрома, не подвергая себя опасности
отравления. Почти на два километра вокруг листва на деревьях пожелтела и
пожухла.
А еще через день полковник вызвал к себе Вайса и сообщил ему, что
понтонный мост взорван и бомбовозы не смогут переправиться, пока не
наведут переправу; кроме того, транспорт машин с бомбами, следующий от
склада к аэродрому, был обстрелян. Машины приведены в негодность, часть их
взорвалась вместе с грузом.
Разведя руками, он сказал тоном фальшивого сожаления:
- Таким образом, я бессилен выполнить приказ в указанные сроки.
Дитрих был в бешенстве. Он пытался наладить переговоры с Берлином.
Связной передал Вайсу, чтоб в эту ночь он покинул аэродром. Но Вайс
не смог этого сделать: Дитрих ни на шаг не отходил от него. Он сказал
Вайсу:
- Вы разрабатывали с полковником операцию и виновны в том, что она
сорвалась. - Пригрозил: - Я доложу о вас. Офицеры подтвердят, что вы
устранили меня от подготовки к операции.
Вайсу предоставили отдельную комнату, но теперь к нему перебрался
Дитрих. Ложась спать, он запирал дверь на ключ и клал его в карман,
говоря, что боится диверсантов, а пистолет засовывал под подушку.
Ночью советские штурмовики и бомбардировщики совершили налет на
аэродром.
Вайс бежал, пригнувшись, к обочине аэродрома, туда, подальше, где он
заметил земляные щели, выкопанные солдатами охраны. Вслед за ним в щель
прыгнул и Дитрих.
Щель оказалась полузасыпанной. Дитрих выталкивал Вайса с того места,
где щель была глубже. Заметив блиндаж, он решил добежать до более
надежного укрытия, выскочил. Бомбовый разрыв. Вайса почти погребло землей.
Очнувшись, он выбрался из-под земли. Ноги Дитриха торчали из воронки. Вайс
потянул его за ноги и втолкнул в щель. Живот Дитриха был разворочен
осколком. Вайс стал бинтовать его, но бинтов не хватило. В это время
Дитрих очнулся. Он посмотрел на свою рану, брезгливо сморщился, потом
заплакал.
Вайс снял китель, разорвал рубашку; когда снова раздался бомбовый
разрыв, он почти машинально склонился над Дитрихом, прикрывая его собой,
чтобы в рану не насыпалась земля. Дитрих это заметил. Пролепетал:
- Иоганн, вы, возможно, хороший человек. Но я донес на вас. -
Простонал осуждающе: - Как вы, немец, могли стать изменником?
- Что же вы донесли? - спросил Вайс, озабоченно подкладывая свой
китель под голову Дитриху.
Дитрих сказал, еле двигая губами, свистящим шепотом:
- Муж фрау Бригитты - русский диверсант. Вы все время общались с ним.
Перед самым отъездом об этом донес один русский военнопленный, уличенный в
краже ценностей во время спасательных работ.
- Почему же тогда меня сразу не арестовали?
Дитрих вздохнул:
- Лансдорф мне не поверил. Он сказал, что я хочу свести с вами счеты
за то, что вы скрыли - помните? - некоторые мои неблаговидные поступки.
- Помню, - сказал Вайс.
- Ну вот, видите... Он мне не поверил... Приказал только вести
наблюдение. Ему грозили бы большие неприятности, если б вы оказались
изменником. Поэтому он все свалил на меня, приказал следить... - Дитрих
замолчал, видимо борясь с невыносимой болью. - И когда мы здесь принимали
с вами душ, я вышел, сказав, что мне нехорошо. И в вашем кителе нашел
портсигаре. - Снова последовала долгая пауза. Вайс молчал. - Такие штучки
мне знакомы, - шепотом прохрипел Дитрих. - А потом, когда загорелся
блиндаж, у вас больше этого портсигара не было. И сейчас его нет. Верно?..
- Да, - подтвердил Вайс.
- Вот видите, - похвастался Дитрих, уже коснеющим языком. - Я ведь
хороший контрразведчик, да?..
- А зачем вы мне это все рассказали? Чтобы я вас убил?
- Да, конечно... Я не хочу мучиться. Я понял, что не смогу мучиться.
Пожалуйста, Иоганн, я не могу видеть свои внутренности. Ну?
Вайс вынул сигарету, закурил.
Штурмовики стальным скользящим потоком неслись над аэродромом, и
косой светящийся ливень их крупнокалиберных пулеметов бил по бетонной
полосе, высекая длинные сухие синие искры.
Вайс сказал:
- Нет, я не буду убивать вас, Дитрих. Даже напротив - я пойду сейчас
и пошлю за вами санитаров с носилками. Такие, как вы, не должны умирать
сразу. Вам надо понюхать как следует, что такое смерть. Вы убивали других,
но сами считали, что с вами этого не случится. Если вы и умрете, то, во
всяком случае, с комфортом, в постели. Вот я и позабочусь о таких
удобствах для вас.
Он встал, спросил:
- Вы слышите, Дитрих? Я ухожу за санитарами.
Дитрих молчал.
Вайс дотронулся до его плеча. Голова Дитриха покачнулась, но глаза
были неподвижны. Вайс взял свой китель, надел и пошел к горящим службам
аэродрома.
Налет окончился.
Полковник руководил тушением пожара. Он был бодр, энергичен и свирепо
командовал людьми.
Вайс сказал:
- Я вынужден покинуть вас, полковник.
- Да? - спросил полковник, смотря на него так, будто впервые его
увидел. - Ну что ж, вы мне не подчинены, а то бы я и вас заставил
поработать. - Он махнул рукой в том направлении, где горели самолеты и,
треща, рвались в них укладки пулеметных лент и снарядов.
Вайс разыскал свою машину и поехал прочь от аэродрома, потом
остановился, вышел, снял с нее номер. Машина была покрыта гарью и хлопьями
сажи, цвет ее стал неразличим. Свернув с шоссе, Вайс поехал по грунтовой
дороге лесом, повернул, отсчитав шестнадцать просек, в семнадцатую, завел
машину в кусты и дальше пошел пешком.
Как ему было указано связным, он вышел на тропинку. Спустился в
балку, по дну которой бежал чистый родничок, напился.
Смутно было у него на душе. Засыпался, думал он. Штутгоф говорил -
Зубов действует не всегда осмотрительно. А он сам? Как он мог допустить
такую ошибку с портсигаром? Когда он узнал, что Дитрих едет с ним, он
должен был придумать что-нибудь более примитивное и, значит, более
неуличимое для хранения термитной шашки. Почему он это упустил? Да потому,
что все это время думал о Зубове и перестал думать о себе.
Но он не мог не думать о Зубове, который, совершая свой подвиг,
приговорил себя к смерти...
Из кустов вышли двое в эсэсовской форме, с автоматами, висящими на
груди. В петлице у каждого, как было условлено, сосновая веточка. Вайс
назвал пароль, получил отзыв и пошел дальше, шагая между этими двумя
немцами. Лица их были серы, морщинисты. Вайс понял: бывшие
заключенные-антифашисты, а может быть, и коммунисты.
Показался охотничий домик, выстроенный в готическом стиле, с жестяным
петухом на шпиле остроконечной деревянной башни. Вайса провели в
просторную, увешанную оленьими рогами комнату с камином, сложенным из
кирпичей. За столом, склонившись над картой, сидел советский офицер в
аккуратной, будто только что выутюженной, чистенькой форме.
Он подал руку, представился:
- Майор Колосов. - Смущенно улыбнулся. - Извините, проформа: ваше
удостоверение личности.
Вайс подал свой документ, подписанный Гиммлером, Мюллером, Кейтелем,
Кальтенбруннером. Майор взглянул и, возвращая, сказал уважительно:
- Коллекционная вещь. Ну, значит, еще раз здравствуйте, товарищ
Белов. - Горячо пожал руку, кивнул на стол: - Воз мозговую. Садитесь,
прошу вас. - Придвинул пачку "Казбека": - Курите!
Вайс с нежностью взял папиросу.
- Довоенные?
Майор пожурил:
- Отстали вы от действительности! Послеблокадные, ленинградские. -
Ткнул в карту карандашом: - Значит, вот какая петрушка получается:
подступы открыты. Но сначала - ваши соображения?..
После обсуждения плана операции Вайс вышел из охотничьего домика в
сопровождении майора.
Во дворе он увидел построившихся советских парашютистов в армейской
форме, а рядом с ними - тоже в строю - стояли люди в немецких мундирах и в
штатской одежде.
- Ну вот, - показал на них рукой майор, - весь наш интернационал в
наличии. И это, так сказать, есть наш еще не последний, но весьма
решительный бой. Ведь свыше двенадцати тысяч человек мы должны освободить
с наименьшими потерями. А ваша группа во флигеле, - указал он рукой. -
Рекомендую не терять времени. Ознакомьтесь, побеседуйте - и в путь. -
Попросил: - Очень желательно, чтобы вы по возможности точно уложились в
расписание.
Вайс направился к флигелю. Когда он вошел, со скамьи поднялись
четверо в форме офицеров СС. Двоих из них Вайс знал - чеха Пташека и
подрывника Мехова. Они дружески поздоровались. Двое других назвали себя.
Белобрысый, скуластый, атлетического сложения - Вальтер Кох, другой -
черный, необычайно мускулистый, яркоглазый - Ганс Шмидт.
- Откуда вы? - спросил Вайс.
Кох, улыбаясь скуластым лицом, доложил:
- "Свободная Германия".
- Были в плену?
- Нет. Берлин. Подполье. - Кивнул на Шмидта, сказал почтительно: - Он
работал еще с Антоном Зефковым.
Вайс обсудил со своей группой план операции. Она заключалась в
следующем.
Соответственно данным, полученным через Генриха, провиантское
снабжение заключенных подземного концлагеря было рассчитано еще на двое
суток. Значит, ликвидация его будет произведена по истечении этого срока.
Но если продвижение Советской Армии в этом направлении убыстрится,
уполномоченный СС может принять решение ускорить уничтожение лагеря; кроме
того, не исключено, что на этот счет будет дан особый приказ руководством
СД.
Несомненно, что на командном пункте уполномоченного СС установлена
связь с постом минеров и по его сигналу они должны привести в действие
электроподрывные взрыватели, проводя которых протянуты в шахты к минным
погребам. Очевидно, посты минеров расположены на поверхности. Задача -
выявить эти посты и обезвредить. И, когда это будет сделано,
присоединиться к группе захвата, которой командует майор Колосов. Она
проникнет в шахты, разминирует минные ловушки и освободит заключенных.
Часть группы майора останется на поверхности, займет оборону, чтобы
прикрывать отряд, действующий в шахте.
С людьми этой группы, одетыми в немецкие офицерские мундиры, Вайс и
выехал в пункт, обозначенный на карте как штаб охраны лагеря, его
административного управления и складов готовой продукции.
Полковник Роберт Штайнер, уполномоченный СС, принял Вайса у себя на
командном пункте.
Пожилой, с плоским лицом и угловатым черепом, так называемой
гинденбургской формы, спереди - прямой пробор, затылок и виски почти
наголо выстрижены; сжатые губы, пронзительные глаза с вздрагивающими
веками; короткие широкие пальцы с синеватыми ногтями. Рыцарский железный
крест на ленте под воротником кителя.
Документ Вайса, тщательно проверив, он бросил перед собой на стол.
- Что? - сказал Штайнер так, будто Вайс перед этим обращался к нему с
какими-то словами.
Вайс, кладя ногу на ногу, в свою очередь тоже осведомился:
- Что "что"?
- ...вас интересует? - промычал Штайнер.
- Я хотел бы быть уверенным в том, что меня здесь ничего не должно
интересовать.
- Почему?
- В том случае, если все у вас в порядке.
- Вы имеете в виду нечто определенное?
- Да, - сказал Вайс, прищелкнув пальцами, - вот это именно?
- Техника?
- Ну что вы! - улыбнулся Вайс. - Здесь я не компетентен. Если вы меня
заверите, что все в отличном состоянии, мне этого достаточно, чтобы
доложить.
- Кому?
- Очевидно, кому-нибудь из тех, кто подписал мой документ.
- Непосредственно? Вы такой доверенный человек?
- Нет, что вы! - сказал Вайс. - Передам рапорт, как полагается по
службе.
- Странно!
- Что именно?
- Мне не доверяют! - вспылил Штайнер. - Я лично беседовал с Гиммлером
и Кальтенбруннером, прежде чем отбыть сюда. А ведь я сказал им, - Штайнер
выпятил грудь: - "Это для меня высокая честь". - Он опустил глаза. Вайс
увидел кнопку, вмонтированную в стол, которая была прикрыта металлической
скобой, запертой на висячий никелированный замок.-"Высокая честь, -
повторил Штайнер. - Одно мановение руки - и я исполню свой долг перед
империей. Мы так хлопнем дверью, уходя, что большевики содрогнутся от
ужаса. - Добавил: - Но ваше присутствие свидетельствует о том, что мне не
доверяют. Я буду протестовать. - Он положил руку на телефонную трубку.
- Кстати, полковник, - сказал Вайс, - когда будете говорить с
Берлином, сообщите, пожалуйста, что из восьми лагерей я уже объехал пять.
И там все в порядке.
Штайнер, не снимая руки с телефонной трубки, спросил:
- Значит, вы не специально ко мне?
- Ну что вы! - улыбнулся Вайс. - У меня приказ доложить о восьми
лагерях. Ваш - шестой. Осталось посетить еще два. - Пожаловался: - Дико
устал. Вы думаете, это легко - все время на ногах? Некоторые лагеря уже
эвакуируют, и ликвидация происходит во время маршей, трупы оставляют на
дороге. - Спросил: - Вы пробовали ездить на машине по трупам?
- Нет еще, - сказал Штайнер. - Но, если дороги ими забиты,
придется... - Посмотрел несколько приветливее на Вайса. - Я могу вас
уверить, что такого беспорядка я после себя не оставлю.
- Ну и отлично. - Вайс сделал движение, будто собирается встать. -
Значит, я так и доложу.
- Вы только за этим приезжали?
Вайс взглянул на часы, пожал плечами.
- А, собственно, что еще? По-моему, все. - Напомнил: - Ведь у меня
еще два лагеря!
- Так нельзя, - укоризненно сказал Штайнер. - Ну хоть пообедайте со
мной. Я распоряжусь.
Полковник вышел.
Вайс мгновенно перерезал провода, идущие к кнопке, закрытой скобой с
замком.
Когда полковник вернулся, Вайс сказал ему:
- Позвольте, я предупрежу сопровождающих меня офицеров о том, что
задерживаюсь.
- Ну зачем вам самому? Пошлю адъютанта, он передаст.
Вайс понизил голос:
- В порядке исключительного к вам доверия. Мне кажется, среди
сопровождающих меня людей находится особый человек от партии. Ну, как бы
приставлен от партийной канцелярии. Я боюсь, как бы он не счел обидным для
себя, что ваш адъютант передает какие-то поручения от моего имени. Я
должен сам сказать ему это. Простите, но, если я поступлю иначе, мне будут
грозить неприятности.
- Так пригласите и его.
- Сделайте мне одолжение, - пригласите его сами. - Добавил
многозначительно: - Я полагаю, этот человек может быть и вам полезен.
- Ну что ж. - Штайнер надел фуражку.
Вайс сместе со Штайнером подошел к машине, стоящей у стены склада.
Его люди не выходили из нее.
Вайс сказал, открывая дверцу:
- Уполномоченный СС, имею честь представить.
Штайнер, снисходительно улыбаясь, приблизился к открытой дверце. Вайс
ударил его по шее ребром ладони, Штайнер упал лицом вниз, две пары рук
подхватили его и мгновенно втащили в машину.
Вайс вынул сигареты, закурил, ждал. Из машины ему подали связку
ключей. Вайс взял их, сунул в карман и вернулся в кабинет Штайнера.
Заперев дверь, он открыл несгораемый шкаф одним из ключей. Нашел
папку с грифом, который был ему знаком, вынул из нее бумаги, спрятал их у
себя под мундиром и вышел. Сел в машину, передал Мехову лист из папки, на
котором были обозначены посты минеров, сказал:
- Соображайте.
Пташек и Кох прочно упирались ногами в связанного Штайнера, лежащего
на полу с заткнутой в рот скомканной фуражкой.
- Поехали, - сказал Вайс сидевшему за рулем Шмидту.
Мехов, ознакомившись за время пути с планом минирования, сказал
майору Колосову:
- Мы можем перерезать провода, идущие от пунктов минеров к штольням.
Когда подрывные машинки не сработают, на линию пошлют поисковую группу. Их
задержим засадой. Ну, сколько там - полчаса, пожалуй, не больше. Гарнизон
охраны, должно быть, не маленький - дольше не устоять.
- Так, - сказал майор. - А потом?
- Потом группа прикрытия примет бой. В районе выхода из штольни будет
наша последняя линия обороны, пока успеем вывести людей.
- Двенадцать тысяч, - напомнил майор. - Надо с карандашиком
подсчитать, сколько придется держаться.
- Трудная арифметика, - сказал Мехов. - Люди обессиленные, на это
тоже нужно взять поправку. - Ткнул пальцем в точку выхода из штольни: -
Видите - блиндажи для охраны, а она еще не снята. Впереди целая канитель:
надо выбивать. Бесшумно не получитс, - значит, к месту происшествия бросят
весь гарнизон.
- Это точно, - согласился майор, - придется вам побыть на
поверхности.
- Это почему?
- Минировать подступы.
- Возражаю, - сказал Мехов. - Я тут самый квалифицированный, а
штольни кто будет разминировать?
- Правильно, - согласился майор. - Ну, тогда проинструктируйте тех,
кто останется на поверхности.
- Это можно.
И, хотя всего удобнее было начать операцию ночью, майор приказал
немедленно выходить на исходные позиции.
Допрос Штайнера ничего не дал. Гауптштурмфюрер, казалось, помешался
от отчаяния и ненависти. Вначале он был как бы в истерическом припадке, а
потом впал в состояние прострации, глаза закатились под лоб, рот
полуоткрыт, как у кретина, от него дурно пахло. Он не мог даже сидеть,
сползал со стула, когда его не держали.
- Если симулирует, то очень здорово, - сказал, приглядевшись к нему,
майор. - Врача бы! А так, не для специалиста, - рехнулся, и все. Вот это
называется казус.
Вход в шахту начинался с туннеля, пробитого в склоне горы, - к нему
вела узкоколейка для вагонеток.
Когад весь отряд парашютистов бесшумно собрался у подступов к
штольне, группа боевиков в мундирах эсэсовцев под командованием Вайса
строевым шагом направилась к туннелю.
Из-под свода туннеля вышел эсэсовец в звании ротенфюрера и приказал
остановиться. Из амбразур двух бронеколпаков торчали стволы спаренных
пулеметов.
Вайс продолжал шагать впереди группы, будто не слыша угрожающего
предупреждения.
Видя нацеленные стволы пулеметов, он ощущал себя как бы гигантской
мишенью для них.
Остановил группу он метрах в пятнадцати от бронеколпаков. Заорал изо
всех сил:
- Ротенфюрер, ко мне!
И, когда тот сделал несколько неуверенных шагов, приказал ему, кивая
на строй:
- Принять команду!
Ротенфюрер неуверенно сказал:
- Но, гауптштурмфюрер, это не мои люди.
- Принять команду! - повторил Вайс. Пройдя мимо растерявшегося
ротенфюрера под свод туннеля, пожаловался: - Жара, пыль... Воды! - И стал
сбивать пыль с мундира снятыми лайковыми перчатками. Приказал: - Выстроить
ваших людей! - Добавил, дружески улыбаясь: - Я оглашу сейчас приказ фюрера
о награждениях в честь дня его рождения. - Пояснил: - Теперь этот
торжественный акт приказано совершать на ходу, чтобы не отрывать людей от
несения службы.
Ротенфюрер поднес к губам свисток, его подразделение выстроилось.
Вайс отдал команду своим людям занять освобожденные посты. А сам,
поднявшись на бронеколпак, обратился с речью к выстроенному перед ним
подразделению. И, когда цепь парашютистов приблизилась, Вайс, внезапно
прервав речь, произнес спокойно и деловито:
- Теперь сдавайтесь!
Спрыгнув с бронеколпака, он залег за ним.
Но это были не просто солдаты, а отборные эсэсовцы. Они попытались
вступить в бой, и только четверо добровольно сложили оружие.
Майор, после того кк схватка закончилась, мельком взглянув на часы,
сказал Вайсу:
- Ну что же, прошумели. С этой минуты наша операция больше уже не
секретная от немцев. Значит, знай держись!
Часть отряда парашютистов занимала оборону вокруг выхода из штольни,
другая окапывалась на рубежах в километре от нее. Пять человек, взяв
взрывчатку, бросились в туннель вслед за Меховым.
Через минуту они выбежали оттуда. Мехов скомандовал:
- От туннеля - прочь!
Присел поодаль, тяжело дыша.
Мягкий, приглушенный взрыв потряс почву. Из жерла туннеля выбросило
клубы пыли, осколки камня.
Натягивая на уши пилотку, Мехов объявил, сияя:
- Порядок! Откупорили. Но теперь для меня начнется самая возня с их
сюрпризами. - Предупредил: - Пока фонариком не помигаю, семафор закрыт,
отдыхайте спокойненько. - Махнул рукой двум парашютистам, тоже минерам: -
Пошли.
Штурмовая группа, которой назначено было пройти в штольню, состояла
всего из семи человек. Майор остался на поверхности командовать обороной.
Вайс, ссылаясь на недостаточный армейский опыт, сказал, что пойдет со
штурмовой группой. Майор задумался.
- Ну что же, резонно. Только я вам еще радистку придам. Связь держать
надо, а линейщики нужны здесь - нитки тянуть к подразделениям. -
Подмигнул: - Золотая девушка.
- То есть? - спросил Вайс.
- Ну, как и вы, в тылу у немцев работала. - Махнул рукой: - Бегите,
она вас догонит!
Вайс вместе с Пташеком и молодыми парашютистами пролез сквозь
отверстие, проломленное в стене замурованной штольни, где скрылся Мехов с
двумя минерами. Освещая путь фонарями, они двигались во мраке - сухом,
душном, наполненном вонью мазута и угаром недавнего взрыва.
Они шли по шпалам узкоколейки, и шаги их гулко звучали под сводом
туннеля. У спуска в штольню их ждал один из минеров Мехова, сказал:
- Спускаться в клети небезопасно. Вдруг заминирована... Придется
шлепать по ступеням.
Железная ржавая влажная лестница свисала в ствол шахты. Здесь, у
ствола, их нагнала радистка; за плечами у нее на брезентовых ремнях висела
рация с тонкой, как удилище, антенной.
- Ах, - сказала радистка, - как неудобно будет спускаться. - И
объяснила: - Видите, я же в юбке. Пустите меня первой, чтобы потом вам не
пришлось дожидаться.
- Непредусмотрительно обмундировались.
Наденька - это была она - кивнула Вайсу, словно видела его только
вчера. Улыбнулась и стала спускаться, предупредив:
- Пожалуйста, осторожней, не заденьте ногами антенну.
Чем ниже они спускались, тем тяжелее становился воздух, протухший,
сырой, казалось, липнущий к коже, как плесень.
Несколько раз прозвучали тугие, гулкие взрывы.
Минер объяснил:
- Товарищ Мехов, видать, новые стенки подрывает. - Вздохнул. -
Замуровали людей и много заслонок понаставили, так понимать надо.
Спустились на горизонт, откуда начиналась штольня. Снова послышались
взрывы, дохнуло горячим угаром сгоревшей взрывчатки. И вдруг - снова взрыв
и потом - звук мягкого падения.
Вайс бежал, согнувшись, и, когда оказался на месте последнего взрыва,
он увидел лежащего замертво минера, другой прижимал обе ладони к лицу.
Мехов сидел на полу между ними и озабоченно перетягивал раздробленную
левую руку бикфордовым шнуром, один конец которого он держал в зубах.
Наденька опустилась перед ним на колени и раскрыла медицинскую сумку.
Мехов, отшатываясь от нее, приказал:
- Ты сначала тех осмотри! Говорил им: тут с фокусом. Нет, надо же
было лезть с кусачками! - Сказал Белову: - Ну вот. Дешево отделался, не
башкой, - при себе осталась, как предмет первой необходимости. - Попытался
встать, встал, прислонился к стене, увидел мертвого минера, лицо его
исказилось, голос дрогнул: - Какого парня потеряли, а? - Шагнул,
пошатываясь, к тому, у которого было разбито лицо, спросил: - Глаза целы?
Ну, тогда порядок. - Посоветовал: - Щеку ты все-таки поддерживай ладошкой,
пока приклеится, а потом - пришьют. - Похвастал: - Меня хирурги здорово
обратно составляли: кости на ногах на серебряных шурупах.
Надя перевязала Мехова, сказала:
- Вы замучились, вам надо отдохнуть хоть чуточку.
- После, - покачал головой Мехов, - в госпитале, здесь не те
удобства, не то обслуживание. - Опираясь о плечо Нади, тяжело волоча ноги,
побрел вперед.
Послышался гул голосов и удары чем-то тяжелым о железо.
Шли еще долго, штольню пересекла решетка, сквозь клетки которой можно
было просунуть только руку.
- Товарищи! - закричала первая Наденька. - Товарищи!
Сотни рук просунулись сквозь клетки этой тяжелой стальной решетки.
Надя кинулась пожимать их.
Мехов, напрягшись, закричал:
