и все. для специальных гостей.
Сановник налил из керамического кувшинчика сакэ, сначала женщине, по-
том себе, рюмки звякнули - немцы непроизвольно обернулись на звук.
- Хотите научу чокаться по-партийному? - Сановник охватил рюмку пятер-
ней, тоже предложил проделать женщине, коснулись кулаками с зажатыми
рюмками, Сановник длил приятное прикосновение, затем выпили.
- Бесшумно.- хохотнул Сановник,- и есть возможность дотронуться до
приятного партнера. Не хотите суси? - Придвинул блюдо. Женщина ловко
управлялась с палочками.
- Вы здесь бывали? - между прочим, едва разжав зубы, уточнил Сановник.
- Не раз.- Женщина разрезала кусок сырой рыбы и отправила в рот.
Сановник на миг погрустнел, тут же снял с жаровни подрумянившийся ку-
сок мяса, положил женщине:
- У вас кончился соус.- И подтолкнул треугольную бутылочку с соевой
жидкостью. Еще раз выпили, чокнувшись по-партийному.
- Вас не назовешь болтушкой.
Женщина взяла деревянную палочку с нанизанными крошечными кусочками
куриного шашлыка:
- Слушать интереснее.
- И полезнее,- добавил Сановник.- Кстати, Марь Пална, вы давно знаете
человека, познакомившего нас. вы сами признались, что давно. давно,
значит хорошо. не могли бы вы нам рассказывать приватно о важном на
ваш взгляд в жизни, в поведении, в привычках этого человека, только не
отказывайтесь сразу.
- Я и не думала отказываться.- Марь Пална обворожительно улыбнулась.-
Я догадываюсь. иногда так важно дать понять человеку, что его секреты
чуточку и ваши.
- Вот именно! - рассмеялся Сановник,- очень точно. чужие секреты чу-
точку и ваши.
Немцы шумно покинули ресторан.
Японка бесплотно возникла перед единственными гостями, осведомилась,
не надо ли чего. Она бесшумно исчезала и являлась, умудряясь совершен-
но незаметно уносить пустые блюда, приносить новые и менять посуду.
- Значит, договорились?
- Значит, договорились,- в тон ответила Марь Пална.
- Вы на удивление располагающая, приятная женщина.- Сановник сжал тон-
кое запястье своей дамы.
- Мне тоже с вами легко и. не скучно.- Женщина улыбнулась.
Сановник заглянул ей в глаза:
- Единственно, что меня мучает, искренни ли вы со мной?
- С умными людьми я всегда искренна. умным врать глупо.
- Значит я умный, по-вашему? - не без ноток фанфаронства вопросил хо-
зяин стола.
Господи, подумала Марь Пална, до чего все кобели одинаковы, и провести
их проще простого, играя лишь на одном тщеславии, но вслух подтверди-
ла:
- Вы умный человек. это очевидно.
Сановник нагнулся, поцеловал руку женщине, на макушке склоненной голо-
вы Марь Пална разглядела плешь и прыснула.
- Вы о чем? - встрепенулся Сановник.
- Так. вспомнила смешное. когда-то казалось смешным, а теперь, если
подумать, вовсе не смешно.
Расплатился Сановник кредитной карточкой. Японка долго кланялась ухо-
дящей паре. Пить кофе в баре Сановник отказался, а когда вышли на ули-
цу и сели в машину, неожиданно признался:
- А вот у вас, если можно, я бы покофейничал.
- Разумеется можно,- ответила Марь Пална, ей показалось, что возникла
неловкость и, чтобы уничтожить и намек на непонимание, добавила.- Я
сама хотела вам предложить.
Черная "чайка" понеслась к "дворянскому району" в центре, где обрета-
лась все понимающая Марь Пална.
Черкащенко прибыл на работу после полудня, как и обещал, прошел мимо
секретарши, у дверей обернулся, вгляделся в красивое, беспутное лицо с
явными следами ночного загула.
- Зайди,- обронил не зло и слишком отрывисто.
Секретарша вошла через несколько минут, дав шефу расположиться.
Предправления включил кондиционер, закурил "беломорину" и вместе с
дымком выпустил изо рта протяжное - да-а!
Марь Пална знала все способы начальника нагонять страх и знала о его
трюках такое, чего он и сам не знал. Женщина подошла к боевому подо-
коннику, полуприсела, отодвинула горшочек с кактусом, погладила мясис-
тые листья бесплодного, но вполне зеленого лимона.
- Да-а! - запустил еще один пробный шар предправления, но подготовка
Марь Палны к любым канцелярским баталиям оказалась выше всяческих пох-
вал.
- Ты что? - не выдержал Мастодонт.
Марь Пална горько улыбнулась - переиграла, всегда приятно:
- Лимон жалко!
- Что? - не понял Мастодонт и уронил столбик пепла на полировку.
- Пустоцвет,- пояснила женщина,- вот и жалко.
- Маш! - хрипанул предправления.- Что ж я, по-твоему, совсем идиот?
Старый идиот!?
- Я этого не говорила.- Марь Пална сложила руки поверх возмутительно
короткой юбки, как школьница-отличница поверх белого передника.
- Спасибо,- поддел начальник.
- Пожалуйста.
Кротость Марь Палны в этот миг могла соперничать с ее привлекатель-
ностью.
- Ладно! Устроила. оперетту! - предправления впал в гнев, и жертва ви-
дела, что не наигранный.- Что ж я узнаю, Маш! Ты "двоишь"! Мне сту-
чишь? На меня стучишь?
- Врут,- спокойно ответила Марь Пална и огладила подоконник любовно,
как истинного гаранта ее благополучия.
- Что-о-о-! - задохнулся Мастодонт.
- Врут,- с неподражаемой убежденностью повторила секретарша и забра-
лась на подоконник поглубже, чуть раскинув ноги, не вызывающе, но.
недвусмысленно.
- Агент-двойник в моем предбаннике! - сокрушался предправления.- Дове-
ренное лицо. помощник. исповедник.- Мастодонт покачал головой, попро-
сил скорбно и достойно.- Объясни. как это?
Марь Пална разыгрывала обиду не хуже, чем невиновность и другие, часто
необходимые для укрощения строптивых, человеческие чувства. Поджала
губы, увлажнила глаза, создав ощущение этакого предслезья, прикинула
не случится ли перебор в праведном гневе и начала, балансируя на тон-
кой грани, отделявшей стремительную атаку от столь же энергичного отс-
тупления:
- Двойник! Скажете тоже... А предположим. двойник! Но этого никак
нельзя знать наверняка, только догадки.- Насупилась.- А догадка - род-
ная дочь оговора!
- Я тебя вышибу к чертям и все догадки, и возьму другую.- Мастодонт,
едва не присовокупил, что умение елозить по кабинетному подоконнику,
по его наблюдениям, вряд ли редкостное, но. подумав, воздержался -
рвать не время, слишком многое связывало его с секретаршей, если б
только подоконник.
- Другая.- Марь Пална не торопилась, давно усвоила: медленно, с пауза-
ми роняемые слова, оставляют у собеседника необъяснимое ощущение зна-
чительности говорящего, рождают подозрения в скрытой силе, хотя женщи-
на множество раз убеждалась, что на деле такие прикидки частенько не
срабатывают.- Другая. а разве о другой можно знать наверняка? И о
третьей. и о четвертой?.. У нас вербуют влет, только прознали, что
имярек метят на путное место, еще анкету не подвез, а его уже - бац!
Не согласитесь ли поспособствовать?.. "Добровольный" вы наш помощни-
чек?! Присных менять - пустые хлопоты, я-то хоть человек проверенный.
от мне, если что просочится, только хорошее, только вам на пользу! Ес-
ли я им кое-что о вас не поведаю, то и вам от них ничего не перепадет.
Не "подвоишь" - не прознаешь. Разве я вас хоть раз подставила?
- Нет,- честно и мужественно признал Мастодонт.
- А те, кто меня заложили. насчет "России" и прочего, может, как раз
ваши недруги?.. И желают вашими руками выбросить на улицу вашего доб-
рохота.
Мастодонт насупился, поставил на попа пачку "Беломора":
- Логично.
- Между прочим, я не "двойник",- примирительно сообщила Марь Пална,- а
"тройник", может и "четверник". я уж запуталась. не подбросишь довери-
тельно сведений-дровишек, разве разожжешь костерок доверия и приязни.
Одно знайте - я ваш друг. если не больше.- глаза Марь Палны подернула
пелена любовного безумия или чего-то чрезвычайно похожего,- у меня
свои представления о порядочности.
- О порядочности?..- не верил собственным ушам Мастодонт, настроение
улучшилось, как раз предправления был в состоянии оценить величествен-
ность, тончайшую продуманность разыгранного на его глазах спектакля, и
еще раз убедился: с одной стороны верить нельзя никому, с другой -
секретарша не лжет - играть против шефа для Марь Палны все равно, что
против себя, а Мастодонт не встречал в жизни проходимцев, сознательно
загоняющих самих себя в угол.
- Мы не слишком разболтались? - Марь Пална обвела стены, быть может, а
скорее наверняка приютившие микрофоны-"клопы".
- Не слишком,- успокоил Мастодонт.- Холин прислал чудную штуку - гене-
ратор стираний, пусть нас хоть сто магнитофонов пишут, кроме бу-бу-бу
ничего не запишется.
- Здорово! - Марь Пална погладила мясистые листы лимона-пустоцвета,
будто желая поделиться с растением радостью обретения генератора сти-
раний.
- С агентурной жизнью ясно.- Мастодонт вытряхнул из пачки папиросу,
размял табак в мундштуке, ковшиком ладони сбросил крошки на пол.- С
кем куролесила, душа моя?..- Без злобы поинтересовался предправления,
по давней договоренности, ни ревности, ни покушениям на личную свободу
другого в их отношениях места не находилось.
Откровенность Марь Палны в этот день сверкала пенной, брызжущей, тугой
струей, как при открытии теплого шампанского:
- Сегодня ночью "троила",- призналась Марь Пална и присовокупила, не
дожидаясь уточнений,- между прочим, ваш куратор!
- Господи! - утратив игривость, выдохнул Мастодонт и по лицу его
скользнула тень досады и растерянности. Неловко прикурил, закашлялся,
стал суетливо выгребать из ящиков бумаги, пытаясь хотя бы приблизи-
тельно вспомнить, что они означают и зачем написаны.
Марь Пална проницательно отметила внезапную и необъяснимую смену наст-
роений и решила "опускать занавес", легко соскочила с подоконника, ти-
хо осведомилась:
- Я пойду?
Мастодонт вроде поначалу и не услышал, затем будто вынырнул на поверх-
ность реального из глубин времени и, запинаясь, пробормотал:
- Да. иди. конечно.. потом договорим.
Секретарша исчезла. Предправления вскочил, подбежал к сейфу, прижался
лбом к холодной стали, обеими руками обхватил сейф за боковины, будто
возжелал обнять махину, рывком стронуть с места, поднять над головой и
швырнуть. то ли в окно, то ли в приемную, то ли в портрет вождя над
головой, если достанет сил.
В неприметном особняке в мешанине переулков центра, скромном снаружи и
роскошном внутри, предстояла встреча с представителем братской партии.
Гостиная с лепными медальонами и крашеными в цвет лаванды стенами бе-
зупречной гладкости ожидала гостей.
Первыми вошли Черкащенко и Сановник. Сели за уставленный яствами стол.
Хотя Сановник был намного моложе Мастодонта, странное сходство прогля-
дывало в их разных лицах. Сановник разлил минеральную по фужерам, при-
нялся жадно пить.
- Синдром обезвоживания,- меланхолично ввернул Мастодонт.
- Было дело,- не стал оправдываться Сановник.- Схема простая. наши
братья регистрируют торговую фирму - форин трэйд и все такое. мы про-
даем им оружие по бросовым ценам, затем они его перепродают на Западе
по рыночным, разницу на наши счета и немножко им, на сытую жизнь и
пропаганду марксизма.
- Все это делалось уже сотни раз,- заметил предправления.
- Разумеется,- согласился Сановник,- но наши сотоварищи по идеологии
часто такие бестолковые, сущие дети, непременно напутают. на той неде-
ле наш польский друг приволок шестьсот тысяч. на черта они нам здесь?
- На красивых женщин,- подсказал Мастодонт.
- Этого хватает и бесплатно,- разъяснил Сановник,- дамы как бы аванси-
руют тело могущественным кавалерам в преддверии будущих благ.
- Как правило, призрачных,- выказал осведомленность Мастодонт.
- Как правило,- не стал возражать Сановник.- Однако, вернемся к делам.
кредитование, проводки денег, финансовая отчетность - по вашей части.
Мастодонт кивнул.
Двери гостиной распахнулись, вошел маршал авиации и крохотный челове-
чек с бегающими оливковыми глазенками - скорее всего представитель
братской партии.
- Какие люди! - Закричал маршал, мужчины обменялись рукопожатиями,
никто б не усомнился - знают присутствующие друг друга тысячу лет.
Четверо расселись за столом, вышколенные официанты-унтеры, а может и
младшие офицеры - обслуживали споро и бесшумно.
Представитель братской партии кивал, как китайский болванчик, маршал
методично насасывался коньяком, Сановник нашептывал в уши присутствую-
щих свои соображения.
Наконец, осовевший маршал отвалился от стола, облапил худосочного
представителя братской партии, сказал наставительно:
- Что ж ты такой костлявенький. прямо призрачный. не кормють?.. Ты тут
поешь! Вишь! - Маршал метнул пухлую кисть к центру стола.- У нас добра
на всех запасено, особенно для правильных людей, знающих толк в клас-
совой борьбе.- Сановник остерегающе зыркнул на хмельного вояку, и мар-
шал враз заткнулся, сник, опустив плечи и безвольно свесив руки, с
ужасом припоминая, как генерал-полковника Лаврова впихнули в дурдом да
еще в смирительной рубахе.
Чахлый представитель братской партии уродился скорее всего человеком
не только хлипким, но и злобным - впрочем, малопочтенные качества эти
часто сопутствуют друг другу - потому что прожег маршала пренебрежи-
тельным взором и ехидно уел, коверкая слова:
- Плехо? Такой болшой чиловъек,- похлопал по впадине под ребрами, на-
мекая на оплывшую гору маршальского брюха,- а не. не.- тут представи-
тель не нашел нужных слов и постучал себя по лбу костяшками жалкого
кулака.
Маршал счел за благо не встревать, не напарываться на международный
скандал и. прикинулся в дым пьяным, даже лобастую башку свесил на пле-
чо, хотел и пасть раззявить для пущей убедительности, но решил, что уж
это слишком.
Сановник миролюбиво оглядывал отключившегося военачальника: сильно пь-
ющие никогда не вызывали тревоги властей, не то что трезвенники или,
хуже того, люди себе на уме.
Мастодонт отвел Сановника к камину. Представитель наворачивал ложкой
черную икру, предвкушая мысленно, ка расскажет на далекой родине, бь-
ющейся в тенетах распроклятого капитализма о чудесах невиданного и,-
поразительно! - бесплатного изобилия. Маршал натурально дремал.
Мастодонт кивнул на маршала:
- Он-то зачем?
- Его ведомство товар отгружает.- Сановник подумал, заметил проникно-
венно.- Какие у них радости? Жена стопудовая. дочки - подстилки ма-
йорского состава, сослуживцы дуболомы. пусть хоть напьется в охотку.
Мастодонт решил, что время пришло, допил вино - недурное божоле - пос-
тавил бокал на мрамор камина:
- На правах старшего товарища.- не без презрения глянул на представи-
теля, на бескровных губах борца налипли черными точками икринки, каза-
лось нагадили огромные мухи,- держу пари, сегодня ночью вы развлека-
лись.
- Угадали,- подтвердил Сановник.
- Хотите скажу с кем?
В глазах Сановника мелькнул испуг.
- Скажите.
Мастодонт по-детски осведомился:
- А что мне за это будет?
- Внеочередная поездка в Париж, инспекция нашего Евробанка.- Совершен-
но серьезно предложил Сановник.
- Устал я мотаться, надоело,- искренне признался Мастодонт.- Как прие-
дешь, как дорогие соотечественники опрокинут тебе на голову ушат дерь-
ма, что копили весь год. кто чью жену. кто чьего мужа. кто сколько ук-
рал. кто в тряпках субординацию нарушил.
- Так кто же? - не обращая внимание на "лирику", нажимал Сановник.
Мастодонт молчал.
- Вы не шутите! - с облегчением выдохнул Сановник.- Вы ба-а-льшой шут-
ник. Все знают.
Мастодонт желал, чтоб Сановник успокоился, морально разоружился, как
любили говаривать в парткабинетах. И действительно Сановник усадил
маршала поудобнее, потрепал представителя по плечу и даже подсунул за-
ботливо еще одну плошку с икрой, и уж совсем взяв себя в руки, снова
приблизился к предправления.
И тут Мастодонт нанес стремительный, проникающий, рапирный удар:
- Вас ублажала Марь Пална, не так ли?
Лицо Сановника посерело и вытянулось.
В Цюрихском аэропорту верные сыны Мастодонта - Холин и Цулко - встре-
чали визитера из Москвы.
Чугунов вышел в зал ожидания с небольшим, видавшим виды чемоданчиком,
и Пашка, впервые в жизни узревший этого человека, прошипел:
- Не нравится он мне.
- Только не улыбайся,- умолял Холин.
- Не нравится он мне,- с упорством заезженной пластинки повторял Цул-
ко.
Представители банка в Цюрихе направились навстречу Чугунову, визитер
из столицы не видел встречающих, но знал, что они должны быть.
- Не брякни вместо добрый день - не нравится он мне! - предостерег Хо-
лин. Пашка улыбнулся. Холин похолодел. Женщина, едва не налетевшая на
них, остановилась, как вкопанная, будто споткнулась о Пашкину улыбку.
- Убери улыбку! - завопил Холин. Уже на подходе к Чугунову, Пашка
расправился с улыбкой убийцы на розовощекой морде и придал лицу выра-
жение вполне чиновное, даже глуповатое, что, впрочем, дается большинс-
тву совслужащих без малейшего труда.
- Добрый день! - выкрикнул Холин и выхватил чемоданчик у Чугунова.
- Здрасьте! - Пашка решил плебействовать напропалую, мало чем рискуя,
усвоив давно - простота выходцев из подвалов более всего радует вель-
можных путешественников из далекого далека.
Чугунов поручкался с встречающими и зашагал, не глазея по сторонам,
будто каждый день проезжал Цюрих на перегоне между Малаховкой и Удель-
ной. Холин волок неожиданно тяжелую поклажу, Пашка приотстал, изучал
спину и крепкие, чуть кривоватые ноги нежеланного визитера: ничего
грибок! не первой свежести, но не пропит в труху, не прокурен до нико-
тиновой вони чуть ли не из ушей, следит за собой, поди бегает по ут-
рам, тискает гантельки, может и гирьки, а то и штангу лапает.
Пашка поравнялся с Чугуновым:
- Балуетесь спортом?
- Балуюсь,- не скрыл Чугунов.- А вы кто?
- Я?..- Пашка вспомнил, что Холин в спешке забыл его представить.- За-
меститель Эдгара Николаича.
- Хотите сказать, что вы тоже банковский работник?
- Вот именно! - восторженно выпалил Пашка и неожиданно для себя улыб-
нулся. Еще более неожиданно оказалось, что Чугунову плевать на устра-
шающую улыбку Цулко. Пашка опешил, хотя должно было случиться наобо-
рот.
- Вы банковский служащий? - еще раз, не скрывая изумления, как если б
увидел бабочку без крыльев или жирафа без шеи, переспросил Чугунов.
- Именно. Я.- затряс головой Пашка.- Дебит, кредит, учетная ставка,
что еще?..
Чугунов расхохотался. Холин зашагал быстрее, чтобы избавить себя от
зрелища этого позора.
- Вы где учились? - стерев с глаз слезы, припечатал Чугунов.
- Я?..- Пашка возмутился допросом, улыбнулся, чтобы привести московс-
кого дурня в чувства и. вторично убедился - зубодробительная ухмылка
не срабатывает.
- Что вы все переспрашиваете я?.. да?.. я?.. не я же. Я-то уж имею
право забыть, где и когда учился.
- Я тоже,- нашелся Пашка.- Я просто выгляжу молодо.
- Хотите отгадаю?
- Отгадайте,- не слишком охотно согласился Цулко.
- Вы учились в Вышке.- Чугунов задумался на миг,- причем, плохо.
Пашка поскучнел:
- Не понимаю вас. Вышка?.. Что за вышка? - и резко ушел влево к газет-
ному киоску.
Вернулся Цулко с иллюстрированным журналом и напрочь забыл о предшест-
вующем разговоре. Холин поставил чемодан в багажник "BMW" цвета "золо-
то ацтеков" с искрой, усадил Чугунова назад, Пашка устроился рядом с
водителем:
- Не хотите проехать по городу. покажем всякие разные "грибные места".
Чугунов откинулся на подголовник:
- Давайте в отель. устал с дороги.
Холин дружелюбно спросил:
- Что в Москве?
- А что в Москве? - Чугунов глянул на Пашку, ухо стучалы отвисло почти
до пола и, чтобы не разочаровать Цулко, брякнул,- накрывается советс-
кая власть.
- Да ну? - ойкнул Пашка.
- Ну да.- в тон ответил Чугунов и замолчал.
- Красивый город.- начал было светскую беседу Холин.
- Красивый? - усомнился Чугунов.- В сравнении с Мухосранском, а так.
обычный западный город.
Не идет на контакт, с досадой подумал Холин и попробовал еще раз:
- Как Тихон Степаныч?
- Велел кланяться.
- Да ну?..- подпрыгнул Пашка.
- Ну да! - подтвердил Чугунов.- Так и наказал. ты этим сукиным детям
задай жару. страна с голода пухнет. а наши банкиры жируют на враждеб-
ных харчах.
- Так именно и сказал? - решил поддержать шутейный тон Холин.
- Вы имели ввиду "сукины дети"? Так именно и сказал.
- Я имел ввиду насчет страны, пухнущей с голода, а вообще. Тихон Сте-
паныч известный шутник.
- Одно слово Мастодонт,- подвел итог Чугунов.
- Что-о? - вскричали, не сговариваясь, Пашка и Холин.
- А то вы не знали?..- холодно заметил Чугунов.- Давайте договоримся,
дураков друг из друга не делать.
Приехали в отель, оформились, поднялись в номер - шикарный, кажется
впервые с момента прилета, Чугунова хоть что-то проняло.
- Сколько же в сутки? - не утерпел командированный.
- Неважно,- пояснил Холин,- платят наши швейцарские друзья.
- Это как же? - Чугунов любил ясность во всем.
- Долго рассказывать. этакий бартер личного состава, мы за них там,
они тут.
Пашка, как фокусник вытянул из-за спины вместительный пластиковый па-
кет, неизвестно откуда и появился, поставил на журнальный столик:
- Здесь кое-что выпить на первый зуб. и сигареты.
- Не пью, не курю, к женщинам равнодушен. сухарь. заберите пакет.
Цулко глянул на Холина, тот кивнул, Пашка подцепил пакет, снова упря-
тал за спину.
- Завтра с утра подготовьте всю документацию. начнем работать. Спасибо
за встречу.- Чугунов учтиво склонил голову, давая понять, что аудиен-
ция завершена.
- За вами заехать в десять? - сдавленно уточнил Холин.
- В десять. у меня разгар рабочего дня. если не затруднит, в восемь.
Попрощались. Пожимая руку Пашке, Чугунов обронил:
- У вас располагающая улыбка. наша. чувствуешь себя среди своих.
Пашка попятился к двери и спиной выскользнул в коридор.
В машине сидели долго, не включая движка.
- Вот сволочь! - глаза Цулко сузились.
- Не заводись,- попросил Холин.
- Как же! - взбрыкнул Пашка,- он нам весь кайф сломает, скотина,- по-
думал, успокоился,- с ним-то все ясно. тут я спокоен. меня больше все-
го твоя баба волнует.
- В смысле? - Холин отлично понял заместителя.
- В смысле. вчерашнего дня. влезла дурища. запомни, если что. она нас
сдаст с потрохами.
- А ты считаешь, понадобится? - голос Холина упал.
- Уверен. Ты видел его. ты знаешь наши дела. наверх не пожалуешься,
мол, это они требовали.По бумагам мы с тобой под статью пойдем. в осо-
бо крупных размерах. валютные махинации. злоупотребление служебным по-
ложением. весь букет.
- Но нас обязывали. из Москвы.
- Дурак! - Пашка играл подтяжкой пристежного ремня,- ты еще вспомни,
как тебя инструктировал полгода назад этот управделами, скажешь на су-
де: это Герман Сергеевич мне велел! Так? Тебя зачем здесь держат? Чтоб
у верхних голова не болела. засбоил, дал проскачку. на вылет, сберкас-
сой командовать. это в лучшем случае.
- Что же делать? - Холин повернул ключ зажигания, заурчал движок.
- Не знаю.- Цулко смотрел на лужи сквозь лобовое стекло.- Одна надеж-
да, что он не рубит в этой банковской трихомудии, хотя вряд ли, тот
еще гвоздь. Попроси Мадзони, может, он заткнет наши дыры краткосрочны-
ми вливаниями?
Холин положил руки на руль:
- Так просто Мадзони не поможет. потребует встречной услуги.
- Господи,- хмыкнул Пашка,- вспомнила баба, як дивкой була. Соглашайся
на все. нам бы этого козла,- кивнул на отель,- скорее домой возвер-
нуть, а потом с Мадзони сговоримся, или пошлем. на хер.
- Может, твое ведомство поможет? - неуверенно поинтересовался Холин.
- Ты сюда ведомство не впутывай,- отрубил Пашка и, поздно спохватив-
шись, прогундел,- да и какое такое ведомство?
- Ну ладно. ладно.- Холин отпустил ручной тормоз, машина плавно пока-
тила.
Ребров не часто заезжал к матери и корил себя за черствость, понимая,
что пустые укоры не облегчают участи единственного в этой жизни безо-
говорочно любимого человека.
Снова Ребров вышагивал по коммунальному коридору: у обшарпанных стен
громоздились цинковые баки, стиральные доски, велосипеды-развалюхи, и
еще невесть какая рухлядь. Каждый раз добираясь до двери материнской
комнаты, Ребров втягивал голову в плечи, допуская, что прикрепленный к
стене может пять, а может двадцать пять лет тому назад велосипед рух-
нет на темя, сбивая при падении тазы, санки, швабры и веники.
Открыл дверь, положил гвоздики на стол, подошел, поцеловал мать, бо-
лезнь отступила, и стало видно, что перед ним еще бесспорно красивая
женщина, не молодая, но и далеко не старуха.
Вышел на кухню, вернулся с чистой водой в вазе, обрезал по косой нож-
ницами цветочные стебли, расставил в вазе цветы.
Мать, не отрываясь, следила за сыном. Ребров вынул из сумки продукты,
положил в холодильник, сказал:
- Грязный. надо вымыть. если б с Иркой не разругался, ее бы попросил.
- Мириться не думаешь? - с опаской уточнила мать.
- Ни за что! - Ребров сел на край кровати.
- Решил, значит решил, не вмешиваюсь,- мать вздохнула.
- По глазам вижу хочешь что-то сказать, а боишься,- ввернул Ребров.
- Боюсь,- созналась мать.
- Тогда молчи, тем более, что я предполагаю приблизительно: какие вы
все мужики. не цените. бросаете любящих вас. так?
- Вроде того,- улыбнулась мать.
- Вот видишь, сказала бы. слово за слово глядишь скандал. а так, я
вроде сам болею, сам себе горькую микстуру прописываю. а ты только
наблюдаешь, и вроде не причем, и мне орать не на кого.
Мать снова улыбнулась:
- Я тоже по глазам вижу - хочешь спросить. Что?
- Хочу.- Ребров подошел к окну, приоткрыл форточку пошире.- Можно? -
Мать кивнула, поглубже нырнула под одеяло.
- В прошлый раз, ма, ты говорила. странные вещи. вроде, что. ты хоть
помнишь. даже всплакнула.
- Я? - мать подтянула одеяло до глаз, опасаясь тока прохладного возду-
ха из форточки.- Не помню ничего. странные вещи?.. Удивительно.- вдруг
глаза ее озарились догадкой.- Я тут пила лекарство. доктор выписал.
очень сильное. доктор предупредил, у лекарства побочное действие,
вплоть до галлюцинаций.
- Боже мой! Не помнишь, что говорила в прошлый раз?
Мать съежилась от напряжения:
- Не помню, ничего существенного. видно температура и это средство,-
тронула коробочку на стуле.- все вместе наложилось и.- бессильно мах-
нула.
- Но ты сказала. сказала, что.- продолжил Ребров.
Мать прервала:
- Скорее всего из-за лекарства. ослабленный организм. доктор уверял,
все пройдет бесследно. мне уже лучше, много лучше.
Ребров не стал продолжать: у каждого есть причины для молчания. Протер
пыль влажной тряпкой, разогрел матери ужин, покормил и собрался ухо-
дить.
- Когда заглянешь? - мать приподнялась на подушке.
- Позвоню.- Ребров замер у двери.
- Лидия Михайловна,- мать кивнула на стену, отделяющую каморку одино-
кой, как перст, соседки,- обижается, сказала, ты ей деньги даешь, а
она от смущения не может отказаться.
- Вот еще. мало даю. она не обязана,- понизил голос,- за свои сто
пятьдесят порхать у твоей кровати. Это мне ты - мать, а ей, хоть и
славная женщина, но всего лишь соседка. Ты ее припугни, не будет брать
денег - я обижусь. Уж я-то по обидчивости чемпион.
Подошел к матери, поцеловал, тихо выскользнул из комнаты и, озираясь,
чтоб не налететь на Лидию Михайловну и не задеть рухлядь на стенах,
выбрался на площадку к лифту, неслышно притворил дверь в табличках,
утонувшую в косяке, утыканном разноцветными кнопками звонков.
Холин довез Пашку до дому и с улицы позвонил в итальянский "Банко ди
Бари" сеньору Мадзони. Мадзони проурчал в трубку:
- Иф ю вонт (Если вы хотите).
Холин расценил эти слова, как приглашение заехать.
Мадзони принял Холина в офисе, обставленном неструганной мебелью, мно-
гочисленными креслами с никелированными частями и огромным низким сто-
лом для совещаний, с поверхностью, напоминающей полированный агат.
- Бон джорно! - Мадзони пошел навстречу, раскинув руки, сели, Мадзони
вынул минеральную, зная, что Холин за рулем, раскрыл коробку киви в
шоколаде, сказал на достаточно приличном русском:
- Слушаю.
Холин выпил воды, погладил никелированный подлокотник, собрался с ду-
хом:
- Из Москвы приехал один человек.- издалека начал Холин.
- Я знаю,- улыбаясь, прервал Мадзони и принялся сыпать извинениями.
- Отделению моего банка. здесь в Цюрихе предстоит проверка. похоже.-
вздохнул,- глубокая проверка.
Мадзони сцепил пальцы, оперся о колено, поворачиваясь в такт словам
Холина.
- Нам понадобятся деньги. перекрутиться на время проверки. как только
человек из Москвы уедет, мы тут же переведем эти деньги обратно.
- Это сотни тысяч? - уточнил Мадзони.
- Нет.
- Миллионы?
- Нет! - Холин выдохнул.- Сотни миллионов.
- Франков? - надежда в голосе Мадзони угасла.
- Долларов! - выпалил Холин и замолчал, он сказал все, что хотел, ос-
тальное всецело зависело от похожего на античного бога с загорелым ли-
цом и синими глазами мужчины в великолепно скроенном костюме.
- Конкретно, сколько? - Мадзони дотронулся до шелкового платка в на-
ружном кармашке.
- Триста! - Холин просил с запасом, хватило бы и двухсот, но. с напря-
жением.
Мадзони не вчера занялся банковской деятельностью:
- Это с запасом?
- Небольшим,- подтвердил Холин.
- Срок? - Мадзони не сводил глаз с начищенных носков черных ботинок.
- Неделя, не более.
- Я подумаю.- Итальянский банкир встал, поднял жалюзи на широченном
окне: вдали смутно виднелись горы, вьющиеся по склонам трассы в огнях,
гладь озера, мрачно поблескивающая в темноте.
- Оговоренную сумму необходимо перевести на мои счета не позже чем че-
рез сутки.
- Это трудно.- Глаза Мадзони превратились в два синих кусочка льда.-
Слишком велика цифра, я не принимаю единолично таких решений, мне нуж-
но посоветоваться с правлением и весомыми вкладчиками.
Холин знал, что Мадзони лжет, просто набивает цену. Он смолчал - в его
положении не выбирают.
Мадзони перелистал небольшую книжечку в кожаном переплете, сделал нес-
колько пометок. Отложил поминальник, пробормотал:
- Brigandi1,- залпом осушил стакан воды.
- Кто? - уточнил Холин, впрочем хорошо понимая о ком идет речь и лишь
стараясь поддерживать беседу.
- Ваши. наверху.- любезно пояснил Мадзони, в его глазах сверкнули го-
лубые искры. Холин не мог себе ответить: это гнев или издевка, предпо-
чел не вдаваться в подробности.
- Что потребуется взамен? - тихо и даже пригнувшись к столу, спросил
Холин.
- Ничего.- Мадзони подумал и добавил.- Я или помогу. или нет. если не
смогу,- развел руками в жесте покаяния.
Итальянский банкир проводил Холина до дверей офиса, замер, глядя в
спину спускающемуся по лестнице русскому. Холин слышал - или показа-
лось? - как, стоя в проеме дверей, Мадзони бормотал:
- Brigandi!.. Proprio2 brigandi!..
Стрелки часов показывали без трех минут восемь. Из отеля вышел Чугу-
нов, снял очки, протер замшевым лоскутом. Водрузил очки на переносицу:
в поле зрения попала очаровательная мулатка с золотистым псом - скорее
всего, голден ретривер - на поводке с щадящим ошейником.
Без одной минуты восемь подъехал Холин, раскрыл, склонившись в бок,
