лать или полуслепой или сумасшедший, вооруженный секатором.
Проснувшийся не пытался ничего предпринять. Он казался уверенным в
себе, знающим свое дело и прекрасно владеющим собой человеком, отлично
разбирающимся, когда и как надо действовать, а когда оставаться пассив-
ным. Он знал, что пока еще время действовать не настало, потому что он
почти ослеплен.
- После фонаря я направлю на вас дуло револьвера, Кеннеди, - сказал я
- Где ваша пушка?
- Какая пушка? - в голосе не было страха, потому что он его не испы-
тывал.
- Вставайте, - приказал я. В душе очень обрадовался, увидев, что он в
пижаме, а не в кожаной темно-бордовой куртке с карманом, в котором мог
быть пистолет. Если бы мне предложили выбрать для него на сегодняшнюю
ночь одежду, то я выбрал бы именно пижаму. - Подойдите к двери.
Он подошел. Я сунул руку под подушку.
- А вот и ваша пушка, - сказал я. Это был небольшой серый автомати-
ческий пистолет неизвестного мне производства. - Подойдите к кровати и
сядьте на нее.
Свет фонарика осветил мою левую руку и пистолет в правой руке. Я ми-
гом обшарил фонариком всю комнату. В сторожке было только одно окно с
плотно задернутыми красными портьерами. Я подошел к двери, включил верх-
ний свет, посмотрел на пистолет и снял его с предохранителя. Часы стуча-
ли громко, равномерно и деловито.
- Значит, у вас не было пистолета? - сказал Кеннеди.
- Зато теперь есть.
- Он не заряжен, друг.
- Не рассказывайте мне сказок, - устало сказал я. - Неужели вы держи-
те его под подушкой только для того, чтобы украсить простыню пятнами ма-
шинного масла? Если бы пистолет был не заряжен, вы набросились бы на ме-
ня и раздавили бы, как экспресс из Чаттануги.
Я оглядел комнату. Неплохое местечко для любого мужчины, не перегру-
женное обстановкой, но комфортабельное. Хороший ковер, хотя ему далеко
до ковра ручной работы в библиотеке генерала, пара кресел, стол с по-
верхностью из дамасской стали, кушетка и буфет со стеклянной дверцей. Я
подошел к буфету, открыл дверцу, вытащив бутылку виски и пару стаканов,
взглянул на Кеннеди.
- С вашего разрешения.
- Странный вы человек, - холодно отозвался Кеннеди.
Его холодный тон не остановил меня, и я налил в один из стаканов вис-
ки. Большую порцию. Мне это было необходимо. По вкусу оно было таким,
каким ему и полагалось быть, хотя виски соответствующего качества попа-
дается довольно редко. Я наблюдал за Кеннеди, а он - за мной.
- Кто вы, дружище? - спросил он.
Дело в том, что в пределах его видимости было не более двух сантимет-
ров моего лица. Я опустил воротник дождевика и снял превратившуюся в
тряпку шляпу. Мокрые волосы прилипли к голове, но от этого они, вероят-
но, не казались менее рыжими, чем сухие. Рот Кеннеди сжался в узкую ли-
нию. По выражению его глаз я понял, что он узнал меня. - Тальбот, - мед-
ленно проговорил он. - Джон Тальбот. Убийца.
- Вы правы, - согласился я. - Убийца.
Он сидел, не двигаясь, и наблюдал за мной. Скорее всего, в голове его
пронесся рой самых разнообразных мыслей, но ни одна из них не нашла от-
ражения на лице - словно выпиленном из дерева лице индейца. Его выдавали
только карие умные глаза: они не могли полностью скрыть его враждебности
ко мне и холодной ярости, проглядывающей из их глубин.
- Что вам надо, Тальбот? Что вы здесь делаете? Зачем вернулись. Не
знаю, с какой целью они заперли вас в доме во вторник вечером. Вы сбежа-
ли так ловко, что вам не пришлось убирать кого-то с вашей дороги, иначе
мне было бы известно об этом. Может быть, они не знают о побеге? Скорее
всего, так, иначе я бы тоже знал это. Вы пользовались лодкой. Это я могу
сказать наверняка, так как от вас пахнет морем и на вас такой дождевик,
которыми пользуются моряки. Вы отсутствовали несколько часов и промокли
так, словно полчаса простояли под водопадом. Но даже простояв полчаса
под водопадом, не смогли бы промокнуть сильнее. И все же вернулись.
Убийца, человек, которого разыскивает полиция. Весь этот спектакль чер-
товски подозрителен и непонятен.
- Да, все чертовски запутано, - согласился я. Виски было отличным и,
впервые за многие часы, я почувствовал, что наполовину возвратился к
жизни. Он был очень неглупым, этот шофер, и соображал трезво и быстро. Я
снова заговорил.
- Этот спектакль так же запутан и противоестествен, как и то, что вы
работаете в подобном месте.
Он промолчал, но я и не ожидал ответа. Будь на его месте, тоже не
стал бы тратить время на то, чтобы обсуждать своих хозяев и их дела со
случайно оказавшимся в доме убийцей. Я решил пощупать его с другой сто-
роны.
- Эта смазливая генеральская дочка, мисс Мэри, очень смахивает на де-
вицу легкого поведения.
Попадание в самую точку! Он вскочил с кровати, глаза загорелись
яростью, руки сжались в тяжелые, как гири, кулаки. Он уже почти подбежал
ко мне, когда увидел направленный ему в грудь пистолет.
- Хотел бы я посмотреть, как вы повторили бы свои слова, Тальбот, ес-
ли бы в руке не было этой пушки, - тихо сказал он.
- Вот так-то лучше, - усмехнулся я и одобрительно посмотрел на него.
- Наконец-то вижу у вас какие-то признаки жизни, и они совершенно явно
свидетельствуют о том, что вы иного мнения о девушке. Реакция человека
может сказать больше, чем слова. Если бы я спросил, какого вы мнения о
мисс Мэри Рутвен, вы или вообще не проронили бы ни слова, или послали бы
меня ко всем чертям. Я тоже не считаю мисс Мэри девицей легкого поведе-
ния. Более того, я знаю, что она не такая. Я считаю ее милым ребенком,
действительно считаю ее отличной девушкой.
- Уж конечно, - в голосе зазвучали горькие нотки, но в глазах я впер-
вые уловил нечто похожее на удивление. - Именно поэтому вы и напугали ее
до смерти в то утро.
- Весьма сожалею об этом, искренне сожалею. Но поверьте, у меня не
было другого выхода, Кеннеди. Не было выхода, хотя совершенно не по той
причине, которую принимаете в расчет лично вы или любой из банды убийц,
находящейся в этом доме, - я налил в стакан остатки виски, посмотрел, на
него долгим пристальным взглядом и бросил ему пистолет.
- Полагаю, нам есть о чем поговорить.
Он был явно удивлен, но, несмотря на это, его реакция оказалась быст-
рой, очень быстрой. Кеннеди схватил пистолет, осмотрел его, взглянул на
меня так, словно решал, делать ему ставку на меня или нет. Он явно коле-
бался. Потом пожал плечами и слабо улыбнулся.
- Не думаю, что пара новых пятен машинного масла причинит какой-то
вред моей простыне, - он сунул пистолет под подушку, подошел к столу,
протянул мне стакан с виски и, стоя, ждал, когда я заговорю.
- Возможно, вы думаете, что Тальбот решил воспользоваться шансом. Но
это не так. Я собственными ушами слышал, Вилэнд пытался убедить генерала
и Мэри избавиться от вас. Я понял, что вы потенциальная угроза для Ви-
лэнда, генерала и всех остальных. Из того, что мне довелось услышать,
понял, что вы не в курсе тех делишек, которыми они занимаются. А вам
следует знать, что здесь творятся какие-то странные дела.
- Я всего-навсего шофер. И что же они сказали Вилэнду, услышав его
предложение? - он произнес слово
"Вилэнд" так, что мне стало ясно: он не симпатизирует ему.
- Они начисто отказались.
Кеннеди был доволен, но старался не показать этого. Правда, ему не
удалось.
- Я слышал, что не так давно вы оказали семейству Рутвен большую ус-
лугу: разделались с двумя головорезами, которые пытались похитить мисс
Мэри.
- Мне просто повезло.
Там, где требовались мгновенная реакция и сила, подумал я, ему всегда
должно везти.
- Когда-то я был телохранителем, а не шофером. Мисс Мэри - лакомый
кусочек для каждого хулигана в стране, которому кажется, что он запросто
может отхватить миллион. Но теперь я уже не телохранитель, - резко ска-
зал он.
- Я видел человека, который сменил вас. Его называют Валентине.
- Валентине? - он усмехнулся. - Его имя Эль Грундер. Но имя Валентине
подходит больше. Слышал, что вы повредили ему руку?
- А он мне ногу, превратив ее в сплошной черно-пурпурный синяк, - я
ожидающе посмотрел на него. - Вы забыли, что говорите с убийцей, Кенне-
ди?
- Вы не убийца, - ровным голосом ответил он. Наступила длинная пауза.
Потом он отвел от меня взгляд и уставился в пол.
- А как насчет патрульного Доннелли? - спросил я.
Он молча кивнул.
- Доннелли жив и здоров, - сказал я. - Правда ему пришлось потратить
несколько минут на то, чтобы смыть с брюк следы пороха, что же касается
всего остального, то он не пострадал.
- Значит, это фальсификация? - тихо спросил Кеннеди.
- Вы прочли обо мне в газетах, - я махнул рукой в сторону стоящего в
углу стенда для газет и журналов. На обложке нового журнала опять напе-
чатали мое фото, и эта фотография была еще хуже, чем предыдущая. -
Кое-что вам рассказала Мэри. Некоторое из того, что вы слышали и читали
обо мне, - правда, а некоторое - бессовестная ложь. Мое имя действитель-
но Джон Тальбот, и я, как объявили в суде, специалист по поднятию со дна
моря затонувших кораблей. Если не считать Бомбея, то я был во всех мес-
тах, которые упоминались. Хотя время моего пребывания указано не точно.
Но я никогда не занимался какого-либо рода преступной деятельностью. Что
же касается Вилэнда, а возможно, и генерала, а вполне возможно, и их
обоих, то они действительно преступники, по которым давно плачет тюрьма.
Они разослали телеграммы своим агентам в Голландии, Англии и Венесуэле,
в которых просили проверить мою подноготную. Со всеми этими тремя стра-
нами генерала связывают вполне определенные интересы, я имею в виду
нефть. Данные, которые они получили на мой счет, вполне удовлетворили
генерала. Мы потратили очень много времени на создание достоверной ле-
генды.
- Откуда вам известно, что они разослали телеграммы в эти страны?
- Каждая телеграмма, отправляемая за рубеж из Марбл-Спрингса за пос-
ледние два месяца, тщательно проверялась. Все телеграммы отправлялись от
имени генерала и были закодированы. Это дело вполне легальное. В Вашинг-
тоне недалеко от почты живет один старичок. Гений в том, что касается
расшифровки кодов. Он сказал, что расшифровать код генерала - детское
дело. Это, конечно, с его точки зрения.
Эффект от выпитого виски начал проходить. Было ощущение, что я погру-
жен в холодную мокрую трясину.
- Я должен был проникнуть в этот дом. До сегодняшнего дня мы работали
вслепую. Не буду сейчас вдаваться в пространные объяснения. Мы знали,
что генералу очень нужен эксперт по поднятию со дна моря затонувших ко-
раблей.
- Вы сказали "мы"? - Кеннеди все еще не доверял мне.
- Да. Я имею в виду своих друзей. Не тревожьтесь, Кеннеди, на моей
стороне законы всех стран и народов. Участвуя в этом деле, я не пресле-
дую никаких личных интересов. Мы должны были подключить к этой операции
дочь генерала, чтобы заставить его проглотить наживку. Она, конечно, не
в курсе истинной стороны дела. Судья Моллисон находится в дружеских от-
ношениях с семьей генерала, и мне удалось убедить его пригласить Мэри на
обед. Но перед обедом она должна была заехать в суд и подождать, пока он
окончит рассмотрение последнего дела.
- Неужели и судья Моллисон тоже занимается этим делом?
- Да. У вас здесь есть телефон и телефонный справочник. Может, хотите
позвонить ему? Он покачал головой.
- Моллисон знает. Он и еще дюжина копов в курсе дела. Со всех взята
подписка о неразглашении. Все они знают: одно лишнее слово, один невер-
ный шаг - и работы не оберешься. Единственный человек, не являющийся
представителем закона, которому кое-что известно, - хирург, который яко-
бы оперировал Доннели и затем подписал свидетельство о его смерти. Хи-
рург - человек с преувеличенным представлением о профессиональной чести,
но в конце концов мне удалось уговорить его пойти на обман.
- Значит, все это подстроено, - пробормотал Кеннеди. Неужели и Молли-
сон стал жертвой этой чудовищной фальсификации? Неужели и он участвовал
в этом?
- Все участвовали. Так и должно быть. Фальшивые отчеты из Интерпола и
с Кубы с полным прикрытием стоящих за этим официальных лиц, служащих в
полиции, холостые патроны в первых двух камерах кольта Доннели, ложные
заграждения на дорогах, подстроенные погони копов...
- А пуля, разбившая ветровое стекло машины, которой вы управляли?
- Я сказал мисс Мэри, чтобы она легла на пол машины, и сам выстрелил
в ветровое стекло. Автомобиль и пустой гараж тоже были заранее приготов-
лены. Яблонский тоже работал на нас.
- Мэри говорила мне о Яблонском, - тихо сказал он.
Я отметил, что он сказал "Мэри", а не "мисс Мэри", как полагалось.
Возможно, это не имело значения, а возможно, он думал о девушке как не о
далекой "мисс Мэри", в глубине души считая ее просто Мэри.
- Она назвала Яблонского коррумпированным полицейским. Значит, и Яб-
лонский был подсадной уткой?
- Да, и Яблонский тоже. Мы работали над этой операцией более двух
лет. Вначале нам понадобился человек, который знал бы карибский преступ-
ный мир как свои пять пальцев. Именно таким человеком был Яблонский, ро-
дившийся и выросший на Кубе. Еще два года назад он был полицейским
Нью-йоркского департамента, расследующего убийства. Именно Яблонский
придумал все фальшивые обвинения относительно себя самого. Он был очень
умным человеком. Обвинение Яблонского в несуществующих нарушениях поли-
цейской этики не только объясняло внезапное исчезновение одного из луч-
ших копов в стране, но также давало ему возможность сблизиться с прес-
тупными элементами и проникнуть в их круги, когда это потребовалось.
Последние полтора года он работал со мной по Карибскому делу.
- Он использовал шанс, не так ли? Я хочу сказать, что Куба - это дом
для половины преступников из Соединенных Штатов и шансы...
- Яблонский изменил свою внешность, - терпеливо объяснял я. - Бороду
и усы он отрастил еще на Кубе. Перекрасил все, кроме глаз. Стал носить
очки. Даже родная мать с трудом узнала бы его.
Воцарилась долгая тишина. Кеннеди внимательно смотрел на меня
- Что происходит, Тальбот?
- Очень сожалею, но ничего не могу сказать кроме того, что уже знае-
те. Вам остается только одно - довериться мне. Чем меньше людей знают об
этом, тем лучше. Моллисон не знает, никто из представителей закона тоже
ничего не знает. Они получили соответствующий приказ на этот счет и под-
чиняются ему.
- Это очень важное дело, не так ли? - медленно спросил он.
- Достаточно важное. Послушайте, Кеннеди, не задавайте лишних вопро-
сов. Я прошу помочь мне. И еще вот что. Если вас до сих пор не беспокои-
ло здоровье Мэри, пора побеспокоиться о нем. Мне кажется, что Мэри дога-
дывается о том, что связывает ее отца с Вилэндом. Более того, я убежден,
что она в опасности. Девушке угрожает большая опасность, Кеннеди. Короче
говоря, речь идет о ее жизни. Я против воротил, играющих по крупному,
так как, чтобы выиграть, они уже восемь раз совершили убийство. Об этих
восьми убийствах знаю наверняка. Я играю с вами в открытую и хочу пре-
дупредить, что если ввяжетесь в это дело, то будут все шансы на то, что
получите пулю в затылок. И несмотря на это, я прошу вас ввязаться в это
дело, хотя не имею ни малейшего права на это. Каков ответ, Кеннеди?
Его загорелое лицо стало чуть светлее, но это практически не было за-
метно. Кеннеди явно не нравились слова, которые я только что сказал. У
него слегка дрожали руки, но я сделал вид, что не заметил этого.
- Вы умный человек, Тальбот, - тихо проговорил он. - Возможно, даже
чересчур умный. Знаю только одно: вы достаточно умны и не посвятили бы
меня, хотя бы частично, в это дело, если бы не были заранее уверены в
том, что я выполню все, что мне поручите. Вы сказали, что они играют на
большие ставки. Что ж, я непрочь принять участие в такой игре.
Я не стал тратить время на то, чтобы благодарить его или поздравлять
с тем, что он смело сунул голову в петлю. С таким отчаянным решением че-
ловека не поздравляют, как правило. Вместо этого сказал:
- Я хочу, чтобы вы и Мэри уехали отсюда. Куда бы она ни захотела пое-
хать, я хочу, чтобы вы были рядом с ней. Почти уверен, что завтра утром,
вернее, сегодня утром, все мы отправимся на буровую вышку. Мэри наверня-
ка тоже поедет с нами. Вернее, у нее не будет другого выбора. А вы буде-
те сопровождать ее.
Он попытался прервать меня, но я предостерегающе поднял руку, сделав
ему знак молчать.
- Знаю, что вас лишили работы. Придумайте что-нибудь, но завтра рано
утром у вас должен быть повод войти в дом. И повидайтесь с Мэри. Скажите
ей, что утром с Валентине произойдет небольшой несчастный случай, и Мэ-
ри...
- Что означает "небольшой несчастный случай"?
- Пусть это вас не тревожит, - хмуро ответил я. - Хотя неприятность с
ним действительно случится, и в течение некоторого времени он будет не в
состоянии присмотреть за собой, не говоря уже о том, чтобы присмотреть
за кем-то другим. Просите ее настоять на том, чтобы вас вернули на преж-
нюю работу. Если она пойдет ва-банк и будет бороться до конца, чтобы
достичь положительного результата, она выиграет этот бой. Генерал не
станет перечить ей, и, по-моему, Вилэнд тоже не станет, так как это бу-
дет уступка всего на один день, а еще через два дня вопрос о том, кто
будет присматривать за дочерью генерала, перестанет беспокоить его. Не
выпытывайте, откуда мне это известно, так как я все равно ничего не ска-
жу. Знайте только одно: я поставил именно на эту карту. Так или иначе,
Вилэнд решит, что желание Мэри вернуть вас объясняется ее неравнодушным
отношением... Не знаю, соответствует ли это действительности, не мое де-
ло. Но Вилэнд воспримет ее требование именно так и уступит, принимая
также во внимание тот факт, что он не доверяет вам и что его вполне уст-
роит, если вы со всеми вместе будете находиться на нефтяной вышке у него
на глазах.
- Хорошо, - он ответил с таким хладнокровием, словно я предложил ему
поехать со мной на пикник. Этот парень действительно отлично владел со-
бой. - Я скажу обо всем Мэри. Скажу так, как вы хотите, - он на минуту
задумался и потом добавил: - Вы сказали, что я суну голову в петлю. Воз-
можно, так оно и есть. Возможно. Но я иду на это по своей воле и считаю,
что это должно побудить вас быть откровеннее со мной. Быть честнее по
отношению ко мне.
- Неужели вы считаете, что я вел себя нечестно по отношению к вам? -
я не рассердился на него, просто чувствовал себя до предела измученным.
- Да. Считаю именно так. Вы не сказали мне всей правды. Хотите, чтобы
я приглядел за дочерью генерала? По сравнению с тем, за чем вы охоти-
тесь, Тальбот, безопасность Мэри для вас ничего не значит. Вы оцениваете
ее жизнь не дороже двух центов. Если бы ее безопасность действительно
имела для вас какое-то значение, вы могли бы спрятать ее, когда позавче-
ра взяли заложницей. А вместо этого привезли обратно. Вместе с тем, пре-
дупредили меня, что ей угрожает серьезная опасность. Хорошо, я не спущу
с нее глаз. Но знаю, что понадобился не только для того, чтобы охранять
Мэри, а еще для чего-то другого. Я кивнул.
- Да, вы действительно нужны мне. Я вступаю в это дело со связанными
руками. Я - пленник и должен найти человека, которому смог бы доверять.
Я доверяю вам.
- Но вы можете доверять Яблонскому, - спокойно сказал он.
- Яблонский мертв.
Кеннеди молча уставился на меня. Потом протянул руку, взял бутылку и
налил в стаканы виски. Его губы сжались в тонкую линию, похожую на шрам
на загорелом лице.
- Посмотрите, - я кивнул на свои залепленные грязью ботинки. - Это
земля с могилы Яблонского. Я зарыл его могилу пятнадцать минут тому на-
зад, перед тем, как пришел сюда. Ему выстрелили в голову из пистолета
небольшого калибра. Пуля угодила точно в переносицу. Он улыбался. Вы
слышите? Он улыбался, Кеннеди. Человек не станет улыбаться, зная, что за
ним пришла смерть. А Яблонский не видел, что за ним пришла смерть. Его
застрелили, когда он спал.
Я дал краткий отчет о том, что произошло с тех пор, как ушел из дома
генерала. Рассказал, как подплыл на боте для ловли морских губок к объ-
екту Х-13, и о том, как снова приехал сюда. Выслушав все, он спросил:
- Это сделал Ройял?
- Да.
- Вам никогда не удастся доказать это.
- Мне незачем доказывать, - сказал я, почти не сознавая от усталости
своих слов. - Ройял никогда не предстанет перед судом. Яблонский был мо-
им лучшим другом.
Кеннеди отлично знал, что это правда. Он тихо сказал:
- Не хотел бы я, чтобы вы стали охотиться за мной, Тальбот.
Я допил виски. Теперь оно уже не оказывало на меня никакого эффекта.
Я чувствовал себя старым, измученным, опустошенным, мертвым.
Кеннеди заговорил снова:
- Что вы намерены предпринять?
- Предпринять? Намерен занять у вас сухие носки, ботинки и белье. По-
том вернуться в дом в отведенную мне комнату, высушить свою одежду, на-
деть на руки наручники, пристегнуть их к кровати и выбросить ключи, ко-
торые сделал для меня мой друг. Утром они придут за мной.
- Вы сумасшедший! Почему они убили Яблонского?
- Не знаю, - устало ответил я.
- Вы должны знать, - настаивал он. - Почему они должны были убрать
его, если не знали, кем он был в действительности и чем он занимался?
Они убили его, так как обнаружили, что он слуга двух господ, обнаружили,
что он обманывает их. А если они разоблачили его, должны были разобла-
чить и вас. Они уже поджидают в комнате, Тальбот. Им известно, что вы
вернетесь, ведь они не знают, что вы нашли труп Яблонского. Как только
ступите за порог, получите пулю в лоб. Неужели не понимаете этого, Таль-
бот? Господи, неужели вы действительно не понимаете этого?
- Предвидел это давным-давно. Возможно, они знают обо мне, а возмож-
но, нет. Я и сам многого не знаю, Кеннеди. Но может быть и так, что они
не убьют меня. Не убьют, пока им нужен. - Я поднялся на ноги. Я уже под-
готовил себя. Надо возвращаться.
Какую-то секунду казалось, что Кеннеди намерен силой задержать меня.
Но, видимо, выражение моего лица заставило его изменить намерения. Он
дотронулся до моего рукава.
- Сколько платят за такую работу, Тальбот?
- Гроши.
- А вознаграждение?
- Никакого.
- Тогда, ради Бога, скажите, какое принуждение заставило такого чело-
века, как вы, взяться за эту безумную работу? - его красивое смуглое ли-
цо выражало полнейшее недоумение, он не мог понять меня. Да я и сам не
вполне понимал себя.
- Не знаю... Нет, знаю. И когда-нибудь скажу вам об этом...
- Не удастся дожить до этого дня. Вам не удастся дожить до того дня,
когда сможете сказать об этом кому-либо, - мрачно сказал Кеннеди. Я взял
со стула сухие ботинки и одежду, пожелал ему спокойной ночи и ушел.
Глава 7
Никто не ждал меня в моей комнате. Я отпер дверь в коридор дубликатом
ключа, который дал мне Яблонский, со звуком, похожим на шепот, открыл ее
и вошел внутрь. Никто не прострелил мне голову. Комната была пуста.
Тяжелые шторы были задернуты так же плотно. Я не стал включать свет.
Возможно, они не знали, что я уходил ночью из дома. Но если кто-то
увидит, что из комнаты человека, у которого на руках наручники, пристег-
нутые к кровати, пробивается свет, они наверняка учинят целое расследо-
вание. Никто, кроме Яблонского, не смог бы включить свет. А Яблонский
мертв.
Я обследовал каждые сорок сантиметров пола и стен своим фонариком.
Все было на месте, ничего не пропало, ничто не изменилось. Если кто-то и
побывал здесь, то не оставил никаких следов визита. Но я, честно говоря,
и не ожидал, что он оставит следы.
Рядом с дверью, ведущей из моей комнаты в комнату Яблонского, был
большой настенный отопительный прибор. Я включил его на полную мощность,
разделся под яростным свечением его спирали, насухо вытерся полотенцем и
повесил на спинку стула брюки и пиджак, чтобы просушить их. Надел нижнее
белье и носки, которые занял у Кеннеди, сунул свое промокшее белье в
промокшие ботинки, раздвинул шторы и, открыв окно, насколько мог далеко
бросил их в кусты, росшие сзади дома, где я еще раньше спрятал плащ,
прежде чем поднялся по пожарной лестнице. Напряг слух, но не услышал ни-
какого звука, когда вещи упали на землю. Я был совершенно уверен, что
никто другой тоже ничего не услышал: завывание ветра и непрерывный стук
дождя заглушали все другие звуки.
Вынув из кармана пиджака, от которого уже шел пар, ключи, пересек
комнату и остановился у двери, соединяющей мою комнату с комнатой Яб-
лонского. Возможно, члены ожидающего меня комитета притаились там. Меня
это не тревожило.
Никакого комитета там тоже не было, и комната была такой же пустой,
как и моя собственная. Подошел к двери в коридор и подергал за ручку.
Комната была заперта. Я отпер дверь. Вмятины на кровати говорили о том,
что в ней кто-то спал. Простыни и одеяло сброшены на пол. Я не заметил
никаких других следов борьбы. Не было никаких улик, что в комнате совер-
шено убийство.
Я обнаружил эти следы, только когда перевернул подушку. Она была вся
измята. Правда, это еще не свидетельствовало о том, что смерть наступила
не сразу. Видимо, пуля прошла навылет. Она застряла бы где-то в черепной
коробке, если бы убийца пользовался пистолетом 22-го калибра. По-видимо-
му, мистер Ройял пользовался особенными пулями. Я стал искать пулю и на-
шел ее в нижней части подушки. Это была пуля в медно-никелевой оболочке.
Непохоже, чтобы Ройял был так небрежен. Ничего, я позабочусь об этом
крохотном кусочке металла. Буду хранить его, как сокровище, словно это
не пуля, а уникальный алмаз "Куллинан". Я порылся в ящике стола и нашел
кусочек клейкой ленты. Стащив с ноги носок, приклеил пулю лентой между
вторым и третьим пальцами ноги: там на нее не будет прямого давления, и
она не помешает при ходьбе. Там она будет в полнейшей безопасности. Са-
мый тщательный и последовательный обыск, если когда-либо дойдет до это-
го, не обнаружит ее.
Встав на четвереньки, я осветил фонариком ворс ковра. Затем направил
свет вниз, чтобы определить его размеры. Ковер был не очень большой, но
вполне достаточный по длине. Разглядел две параллельные бороздки примя-
того ворса - это были отметки от ботинок Яблонского, когда по ковру та-
щили его труп. Они были ясно видны. Я поднялся, снова осмотрел кровать,
поднял брошенную мной в кресло подушку и снова осмотрел ее. Никаких сле-
дов не увидел. Потом наклонил голову и понюхал ее. Все сомнения исчезли:
я уловил едкий запах жженого пороха. Он не выветривается из ткани дли-
тельное время. Затем подошел к маленькому столику в углу, налил в стакан
грамм сто виски, сел и попытался представить, как все произошло.
Сначала вся эта инсценировка показалась мне совершенно бессмысленной.
Ничто не сходилось. Во-первых, как Ройялу и тому, кто пришел с ним, так
как одному человеку было не по силам вынести отсюда труп Яблонского,
удалось войти в комнату? Яблонский чувствовал себя в этом доме так, как
чувствует отбившийся от стада ягненок в стае голодных волков. Он навер-
няка запер дверь. По-видимому, у кого-то из них был запасной ключ от
двери. Но ведь Яблонский, в целях предосторожности, всегда оставлял ключ
в замке. При этом он вставлял ключ так, чтобы его не могли вытолкнуть
снаружи. Следовательно, они не смогли бы открыть дверь вторым ключом.
Открыть дверь снаружи можно было только силой. Если бы дверь попытались
взломать, Яблонский тут же проснулся бы от шума.
Значит, Яблонского застрелили, когда он спал в кровати. У него была с
собой пижама и, ложась спать, он всегда надевал ее. Но когда я нашел
труп в саду, он был в верхней одежде. Зачем им одевать труп? Это же пол-
ная бессмыслица, особенно если учесть, что они одевали мертвеца, весяще-
го около 120 килограммов. Почему из пистолета стреляли без глушителя?
Было ясно, что стреляли без глушителя: при его применении давление поро-
ховых газов снижается, и даже специальные пули в медно-никелевой оболоч-
ке никогда не пробьют в черепной коробке два отверстия. Кроме того,
убийца, чтобы заглушить звук выстрела, воспользовался подушкой. Впрочем,
можно объяснить, почему из пистолета стреляли без глушителя: комната, в
которой спал Яблонский, находится в дальнем крыле дома, кроме того, по-
душки и шума разразившейся бури было вполне достаточно, чтобы приглушен-
ные выстрелы не услышали в основной части дома. Но ведь они знали, что в
соседней комнате нахожусь я, и знали, что я услышу выстрел, если только
не оглох и не умер. Значит, Ройялу было известно, что меня нет в комна-
те. Возможно, он решил проверить, все ли в порядке, обнаружил, что меня
в комнате нет, понял, что выпустить меня мог только Яблонский, и прикон-
чил его. Эта версия соответствовала фактам, но она не соответствовала
улыбающемуся лицу убитого Яблонского.
Я снова вернулся в свою комнату, перевесил костюм, из которого шел
пар, другой стороной и снова вернулся в комнату Яблонского. Взяв стакан,
посмотрел на бутылку виски. Это была бутылка емкостью в поллитра. В бу-
тылке оставалось более половины. Но это тоже ничего не объясняет. Яб-
лонский от такой дозы не опьянел бы. Однажды мне довелось видеть, как он
запросто один управился с целой бутылкой рома с одним-единственным эф-
фектом: улыбался чаще, чем обычно. Теперь никогда уже не улыбнется боль-
ше. А виски он не любил...
Я сидел в полном одиночестве и в полутьме. Единственный свет проникал
из моей комнаты от включенного обогревателя. Я поднял стакан. Хотел под-
нять тост, прощальный тост. Именно так назвали бы люди мой порыв. Я пил
за Яблонского. Медленно потягивая виски, перекатывал его во рту по язы-
ку, чтобы полностью ощутить неповторимый букет и отменный вкус, вкус
прекрасного старого шотландского виски. Две-три секунды сидел совершенно
неподвижно, потом поднялся, быстро прошел в угол комнаты к раковине и
вылил туда виски. Потом тщательно прополоскал рот.
Виски принес Вилэнд. Принес после того, как Яблонский той ночью про-
водил меня в сад. Вилэнд дал ему запечатанную бутылку виски и стаканы,
чтобы он отнес их в свою комнату. Яблонский налил виски в два стакана
вскоре после того, как мы спустились вниз. Держа в руке наполненный ста-
кан, я вдруг вспомнил, что принимать алкоголь, а потом на глубине дышать
кислородом противоречит здравому смыслу. Не прикоснувшись к виски, пос-
тавил свой стакан на стол. Яблонский выпил оба стакана, и вполне возмож-
но, что, когда я ушел, удвоил эту дозу. Ройялу и его приятелям незачем
было взламывать дверь в комнату: у них был запасной ключ. Но даже если
бы им все же пришлось взломать дверь топорами, то Яблонский не услышал
бы этого: в виски было столько снотворного, что его хватило бы даже на
