Детектив

контактов с уголовными элементами не поддерживал.
   Жил с престарелой матерью, соседями характеризуется положительно,  по
работе в целом тоже, хотя отмечается пристрастие к алкоголю.
   Знавшие его люди обращали внимание,  что  он  хочет  казаться  значи-
тельнее, чем есть на самом деле, отсюда бахвальство связями с преступным
миром. Лишившись водительских прав, он потерял возможность "калымить"  и
в последнее время жаловался на нехватку денег.
   За месяц до нападения на инкассаторов Макогонов уволился с работы  и,
объяснив матери, что поехал на заработки, отбыл в неизвестном  направле-
нии. Больше в родном городе его не видели.
   Дядя Коля Соловей, опознавший Макогонова по фотографии, на  повторном
допросе вспомнил многозначительную подробность: летом тот отдыхал на мо-
ре, в Новом Афоне, и, вернувшись, поставил магарыч в знак  благодарности
за хорошие татуировки. Дядя Коля удивился, так как Валька уже рассчитал-
ся с ним сразу же по выполнении работы, но  Макогонов,  размякнув  после
двух стаканов, пояснил причину повторного угощения: "Молодец,  постарал-
ся, от души сделал. Большие люди за своего принимают".
   Соловей попытался расспрашивать, что за люди и за  кого  они  приняли
Вальку, но тот только довольно щурился и повторял: "Большие люди,  авто-
ритетные. И меня за своего посчитали".
   - Какие "большие и авторитетные люди"  могли  принять  Макогонова  за
"своего"? - поднял палец Мишуев. - Министры, начальники главков,  дирек-
тора заводов? Ясное дело - он имел в виду каких-нибудь рецидивистов!  Те
увидели на пляже татуировки, подумали: крупная птица, вор  в  законе,  -
пошли на контакт, а потом привлекли к участию в нападении. Резонно?
   - Нет, - сказал Старик.
   Мишуев был настолько уверен в логичности своих рассуждении, что  даже
поперхнулся от неожиданности.
   - Почему нет? - растерянно переспросил он, превратившись на миг в  не
очень толкового стажера, понимающего свою несостоятельность в премудрос-
тях сыска.
   - Так серьезные дела не делаются. Солидные блатные случайного  знако-
мого в долю никогда не возьмут. И потом, какой он вор в законе? Жаргоном
не владеет, обычаев не знает, авторитетов лагерных назвать не  может,  о
распорядке дня в зоне - и то представления не имеет! Любой  вор  его  за
минуту раскусит!
   - Во-первых, лагерей и зон у нас нет, а  есть  исправительно-трудовые
учреждения, поэтому не нужно таким образом демонстрировать знание терми-
нологии преступников. - Мишуев опять превратился в начальника отдела  по
раскрытию особо тяжких преступлений и досадовал на себя за минутную рас-
терянность, проклиная гипнотизирующее влияние Старика. -  Во-вторых,  не
следует перебивать начальника...
   Он выдержал паузу, давая Старику возможность в полной  мере  ощутить,
что роли давно и безвозвратно переменились.
   - А в-третьих. Макогонов познакомился на отдыхе с  какими-то  людьми,
вскоре принял участие в вооруженном ограблении, и этот факт перевешивает
наши рассуждения о том, что серьезные преступники не взяли бы его в  де-
ло! Резонно?
   В кабинете воцарилась тишина. Старик сказал дело, но его слова  опро-
вергались происшедшими событиями, всем  присутствующим  было  ясно,  что
прав Мишуев.
   - Вот так, - удовлетворенно проговорил подполковник и командным голо-
сом подвел итог: - Кранкин и Гортуев завтра выезжают в Новый Афон  уста-
навливать "авторитетных" друзей Макогонова, мы тут пойдем пока по  линии
оружия, проверим любителей изготавливать всякие стреляющие штучки...  Ну
а если у вас есть желание работать на заводе, - он сделал неопределенный
жест в сторону Старика, - пожалуйста, я не возражаю.
   Если Мишуев ждал возражений, то он  накрепко  забыл  характер  своего
первого наставника: Старик промолчал.
   Старик отрабатывал начатую линию три дня, вычеркивая одну  за  другой
фамилии в своем списке. Наконец их осталось две,  каждую  он  подчеркнул
красной пастой, потом одну подчеркнул еще раз, а через  некоторое  время
поставил рядом с ней восклицательный знак.
   - Два человека представляют для нас интерес, - докладывал он  Мишуеву
на четвертый день. - Пузанов, судим за грабежи  и  разбойное  нападение,
отбыл семь лет, судимость скрывал...
   - Что удивительного? - снисходительно улыбнулся начальник. -  Это  же
не правительственная награда!
   - ...часто выпивает, вспоминает старое, в день нападения был в  отгу-
ле. Второй - Толстошеев - слесарь пятого разряда, с металлом творит  чу-
деса, рационализатор...
   - За что же вы его в подозреваемые записали? - снова хмыкнул  Мишуев,
безразлично рассматривая крышку стола.
   - Дома у него есть маленький токарный станок...
   - Если бы автомат!
   Старик докладывал в обычной манере - спокойно и невозмутимо, не обра-
щая внимания на реплики подполковника, на его снисходительный тон и  де-
монстративное отсутствие интереса.
   - Пять лет назад Толстошеев работал инкассатором в госбанке, -  моно-
тонно продолжал он, и  шутливо-снисходительное  настроение  Мишуева  как
ветром сдуло. - Летом Толстошеев отдыхал в Новом Афоне вместе с  братом,
тот дважды судим за мошенничество и подделку  денег,  провел  в  колонии
почти двенадцать лет, злостный нарушитель режима, на свободе  три  года,
ведет себя тихо, работал грузчиком в речпорту.
   Мишуев слушал с явным нетерпением, от безразличия не осталось и  сле-
да.
   - Вернувшись с моря, братья уволились, окружающим говорили, что соби-
раются на Север, на прииски...
   Мишуев потянулся к селектору.
   - В настоящее время братья дома не живут, якобы поехали отдохнуть пе-
ред тяжкими трудами в холодных краях...
   Подполковник опустил руку.
   - На хозяйстве осталась жена Владимира, ведет замкнутый образ  жизни,
на улицу почти не выходит. Братьев несколько раз видели в городе, но до-
мой они не показываются.
   Мишуев опять потянулся к селектору.
   - Здесь данные на братьев, - Старик положил на стол  несколько  схва-
ченных скрепкой листков, и рука подполковника повисла над клавишами.
   - Проводить у Толстошеевых  обыск  или  какиенибудь  другие  активные
действия в настоящее время нецелесообразно и даже вредно.
   - Почему?
   Мишуев отдернул руку, снова  превратившись  в  неуверенного  стажера,
полностью полагающегося на своего наставника.
   - Братья чрезвычайно хитры и подозрительны, дома у них, конечно,  ни-
чего компрометирующего нет, они держатся в стороне и  выжидают,  а  если
почувствуют, что на их след напали, скроются из города, и  ищи  ветра  в
поле!
   Мы и розыск не сможем объявить - даже косвенных доказательств их при-
частности к нападению нет. Все, что находится здесь, -  Старик  постучал
по исписанным мелким почерком листкам, - только основание для того, что-
бы тщательно проверять эту версию.
   Пожалуй, Старик допустил слишком нравоучительный тон, потому что  Ми-
шуев поморщился и пренебрежительно махнул рукой.
   - Это все ясно даже ребенку. Но сидеть сложа руки и ждать  неизвестно
чего мы не имеем права. Впрочем, я сам решу, как поступать.
   - Целесообразно подождать возвращения ребят из Нового Афона, - не об-
ращая внимания на происшедшую с начальником перемену, сказал  Старик.  -
Надо передать  им  фотографии  Толстошеевых.  Если  удастся  "привязать"
братьев к Макогонову, это будет уже серьезной уликой.
   - Понятно, понятно, - Мишуев, не слушая, перебирал листки,  и  Старик
знал, что ему не терпится доложить результат руководству. Он даже предс-
тавлял, как будет подан собранный им материал.
   - Чем вы думаете заниматься? - не поднимая глаз,  спросил  подполков-
ник.
   - Отработаю Пузанова.
   - Кого?
   - Ранее судимого за разбой рабочего инструментального цеха.
   - А-а-а... А чего его отрабатывать?
   - На всякий случай. Вдруг и он отдыхал в Новом Афоне.
   - Что?!
   - Отпуск провел на море, где - я пока не знаю. Что делал в  отгуле  в
день преступления - не знаю тоже. Поэтому буду все это проверять.
   Мишуев посмотрел на Старика долгим пронзительным взглядом. Старик  не
знал, что он научился так смотреть.
   - Не надо разъяснять мне азбучные истины. Сейчас я не хуже вас разби-
раюсь в работе! И вам следовало давно это уяснить!
   - Я постараюсь, - улыбнулся Старик и вышел из кабинета, оставив Мишу-
ева в состоянии, близком к бешенству.
   Но и сам он находился не в лучшем состоянии, наверное, поэтому,  про-
ходя мимо Института проблем передачи информации, и решил зайти к Элефан-
тову - отвлечься.
   - Если злость усиливает эти самые биоволны, то я  поставлю  на  твоем
приборе рекорд! - с порога заявил Старик.
   - Наверное, нет, - Элефантов посмотрел на шкалу и  развел  руками.  -
Результат такой же, как и в прошлый раз. А что случилось?
   - В очереди поругался, - отмахнулся Старик. - Меня бесит человеческая
ограниченность, нежелание понимать простые вещи, неумение разбираться  в
сложных.
   - В очереди? - проницательно улыбнулся Пореев. - А по-моему, вы  пос-
сорились с начальством.
   Старик ответил долгим тяжелым взглядом, и Порееву стало неуютно.
   - Вот Сергей однажды прибежал откуда-то - как  на  крыльях  прилетел,
замерили: действительно рекорд! А он почему-то...
   Пореев наткнулся на угрюмый взгляд Элефантова и осекся.
   - Лучше я пока посмотрю схему, где-то время от времени  отходит  кон-
такт. У кого тестер?
   - Интересно, почему вообще существует тупость, ограниченность,  узко-
лобость? - вслух размышлял Старик. - Казалось бы, носители таких качеств
должны были вымереть, как динозавры. АН нет - живехоньки, да еще и проц-
ветают.
   - Мы сами им частенько и помогаем. - Элефантов рассказал про Кабарги-
на.
   - Тебе еще придется испытать его "благодарность", - мрачно напророчил
Старик. - Знаю я таких... Он начисто забыл, как принимал помощь, и испы-
тывает неприязнь к тебе, потому что ты это помнишь. А если  дашь  такому
типу понять, что считаешь его менее умным, талантливым,  способным,  чем
ты сам, он вообще возненавидит...
   Прозвенел звонок, возвещающий об окончании рабочего дня.
   - Я еще задержусь, - пробурчал Пореев, не разгибая спины и не повора-
чиваясь. Это означало, что он обижен.
   Элефантов со Стариком вышли на улицу.
   - Евгений Петрович, ну, Пореев, - Элефантов показал назад, - так вот,
он говорит, что мог бы стать отличным следователем.
   - Прямо отличным?
   - Да, он вообще не страдает от скромности. Говорит, что  видит  людей
насквозь, а это, мол, главное.
   - Что ж он - рентген? - усмехнулся Старик. - Тогда можно ему  позави-
довать, я так не могу. Просто когда знаешь прошлое человека, его привыч-
ки, наклонности, можно предположить, как он поведет себя в  определенной
ситуации. Чем больше знаешь о нем и чем обычней ситуация, тем выше  точ-
ность прогноза.
   Элефантов вспомнил недавний ночной разговор со Стариком.
   - Почему же неожиданны предательства? Они ведь всегда исходят от  хо-
рошо известных людей?
   Старик кивнул.
   - Иначе и быть не может, такова суть этой гнусности.  Предают  только
своих, враг не сможет при всем желании. А о своих думаешь хорошо, потому
и неожиданно. Чем ближе человек, тем больнее... К тому же  ситуация  при
этом, как правило, отличается от привычных: опасность, лишения, голод...
Но не в ситуации, конечно, дело! Человек не меняется, какой он есть, та-
ким и будет, другое дело, что проявляются качества,  которые  в  обычных
условиях так бы и остались тайными!
   Кстати, из Пореева вряд ли вышел бы хороший сыщик.  Ну  разглядит  он
спрятанную в душе подлость, объявит об этом, что дальше? "Обиженный" его
в суд потащит за клевету: другие-то ничего не видят! Так что  передай  -
одной прозорливости мало.
   - А что же нужно еще?
   - Сейчас ты мне напомнил смешную историю, - лицо Старика оживилось. -
Пришел как-то корреспондент: вы, мол, ветеран,  расскажите,  какими  ка-
чествами должен обладать работник уголовного розыска? Ну, я вообще  пус-
тых рассуждении не люблю, говорю: как и любой работник - врач,  учитель,
инженер - должен быть человеком. А он парень настырный, как  начал  меня
обрабатывать: есть же отличия в работе инженера и инспектора! А раз  так
- должны быть отличия в характере и других личностных качествах! Помоги-
те раскрыть вопрос нестандартно!
   Ну ладно, говорю. Возьмем животный мир: волки, серые разбойники, овец
воруют, коров, лошадей режут - сплошной ущерб. Кто с ними борется?  Ска-
жем - собаки. Любая ли годится на это дело? Болонка аккуратная, пудель -
красавчик, фокстерьер - умница, все призы на выставках, грамоты, у хозя-
ев на шее медалей куча, а на волка не пустишь - сожрет! Тут нужен волко-
дав - мощный, увертливый, как сам волк.
   Смотрю, корреспондент совсем ошалел. "Что вы имеете в виду?" -  спра-
шивает.
   А то, говорю, что сыщик должен обладать теми  же  качествами,  что  и
преступник, только со знаком плюс. Непонятно? Преступник дерзок -  сыщик
должен быть смелым, преступник изощрен - сыщик хитер, преступник  воору-
жен, жесток - сыщик силен не только физически,  и  характер  твердый,  и
нервы крепкие иметь надо. А это не у каждого есть.
   Послушал он, покивал, попрощался. Выходит статья, а в ней  я  говорю,
что в розыске может работать тот, кто хорошо учился и не боится труднос-
тей. Ну что ж, все правильно. Но потом встретил  как-то  корреспондента,
спрашиваю - где же нестандартность?
   А он отвечает: рассказали вы все очень интересно, но разве можно  это
печатать? Тем более в молодежной газете?  Волки,  болонки,  волкодавы...
Это не для прессы.
   Старик остановился на перекрестке.
   - Так что можешь поднять газету и  прочесть,  какие  качества  должны
быть у сыщика. И Порееву покажешь. Кстати, он не похож на волкодава.
   Старик протянул руку.
   - Мне сюда. Может, на неделе загляну. А если нет  -  приходи.  Водкой
поить не буду. - Он засмеялся и повернул за угол. Больше ему не довелось
зайти к Элефантову в институт.
   Розыск по делу об убийстве инкассатора вступил в решающую стадию.
   Кранкин и Гортуев отыскали в Новом Афоне хозяина  квартиры,  где  жил
Макогонов. Тот пояснил, что несколько дней квартирант отдыхал один,  по-
том познакомился с двумя мужчинами, и они проводили время вместе. В  ос-
новном квартирант дома не находился, с его слов, новые друзья  оказались
денежными людьми, щедрыми на угощение, и почти каждый  вечер  приглашали
его в ресторан. Сам хозяин видел новых знакомых Макогонова издали и при-
мет не запомнил, но в ресторане несколько официантов опознали по  фотог-
рафиям всю троицу.
   Протоколы опознания послужили первыми официальными документами, подт-
верждающими причастность братьев к преступлению.
   Установленное Мишуевым скрытое наблюдение за домом  Толстошеевых  ре-
зультатов не принесло, осторожные попытки обнаружить их  в  городе  тоже
успехом не увенчались.
   Следователь по особо важным делам областной прокуратуры Трембицкий, в
производстве которого находилось уголовное дело, потерял терпение и  вы-
нес постановление о производстве обыска, но  согласился  с  предложением
руководства уголовного розыска подождать еще пару дней.
   Выдвижению такого предложения во многом способствовал Старик, считав-
ший, что надо усыпить бдительность братьев и застать их  врасплох.  Если
же их спугнуть, последствия трудно предугадать, так как  придется  иметъ
дело с чрезвычайно опасными вооруженными преступниками,  которым  нечего
терять. А он хорошо знал, какой ценой приходится платить в таких  случа-
ях.
   Собственно, это знали все. Но розыскная работа так же,  как  и  любая
другая, требует определенной отчетности, а  пассивное  выжидание  сродни
бездеятельности, в отчетах по столь громкому, привлекшему внимание  мно-
гих инстанций преступлению его не покажешь. К тому же, когда имеешь дело
с убийцами, медлить нельзя ни минуты.
   Так и получалось, что обстановка требовала активных  действий,  кото-
рые, в свою очередь, могли резко обострить обстановку.  Никто  не  знал,
как разрешить это противоречие.
   Не знал и Старик. Он тоже понимал, что сидеть сложа руки  и  ждать  у
моря погоды нельзя, неизвестно, сколько времени братья  будут  проверять
реакцию милиции, к тому же он признавал только наступательную тактику  и
сейчас лихорадочно придумывал, как заставить Толстошеевых выйти из укры-
тия. И у него появилась идея.
   Когда он высказал свои соображения Мишуеву, тот покачал головой.
   - Это детские игры. Сегодня суббота, понаблюдаем за  домом  до  поне-
дельника, если они не появятся, сделаем обыск, объявим розыск, перекроем
выходы из города - все как положено, и никуда они не денутся.
   - А оружие?
   - Ну и что? - презрительно выпятил губу Мишуев. - Первый раз, что ли,
задерживаем вооруженных бандитов?
   Старик попытался вспомнить, в скольких рискованных операциях участво-
вал Мишуев, но ни один эпизод так и не пришел в голову. Впрочем, он  мог
просто не знать всех деталей жизни подполковника.
   - Вы, наверное, переутомились, - продолжал тот. - Эти угнанные  маши-
ны, беспочвенные догадки, теперь фантастические идеи. Отдохните,  и  все
войдет в норму.
   Старик скрипнул зубами.
   Выйдя в коридор, он направился к высокой,  обшитой  дубом  двери,  но
оказалось, что начальник уголовного розыска выехал в область.
   Старик хотел было пойти к начальнику управления или его заму, но  пе-
редумал и махнул рукой.
   - Ладно. Сам управлюсь.
   Он никогда не любил ходить к руководству, и даже сейчас желание дока-
зать Мишуеву, прозрачно и обидно намекнувшему на его возраст, что Старик
- Сыскная машина, а он гордился этим прозвищем, - еще не вышел в  тираж,
не могло перевесить этой нелюбви.
   Переступая порог управления, он ощутил, полное удовлетворение от при-
нятого решения и весело  подумал:  сами  управимся.  Попрошу  Крылова  -
подстрахует.
   У Старика было много благодарных учеников, в  их  числе  и  начальник
уголовного розыска, но самые теплые отношения связывали его с  Крыловым.
И сейчас, продумывая предстоящую операцию, он знал, как взять в  прикры-
тие.
   Мысль о том, что подавляющее большинство людей, с  которыми  пришлось
работать, ценит и уважает его, согрела сердце Старика. Но Мишуев...
   Старик выругался про себя.
   Нельзя ставить хорошего администратора руководить раскрытием преступ-
лений. Никак нельзя. Он не способен схватывать детали, не укладывающиеся
в привычные схемы. Как получилось, например, с угнанными машинами.
   Угонов было четыре. Объединяла их одна странность:  совершались  про-
фессионально, умело, с учетом расположения постов ГАИ выбирались маршру-
ты движения, и когда, казалось, с добычей  можно  было  делать  все  что
угодно - ее бросали. Машины выглядели как после  гонок  по  пересеченной
местности: запыленные, смятые фартуки,  разболтанные  крепления  ходовой
части. Все остальное - в полном порядке, ни одной детали не снято.  Соз-
давалось впечатление, что это дело рук подростков, любителей острых ощу-
щений, именно к такому выводу и пришли в конечном счете все,  кто  зани-
мался этим делом.
   Старика насторожил класс преступлений,  гораздо  более  высокий,  чем
можно ожидать от озорующих юнцов. Полное отсутствие  следов,  стертые  с
рулевого колеса отпечатки пальцев и другие приметы почерка опытных прес-
тупников.
   Но какую цель они могли преследовать? И Старик дал ответ -  трениров-
ка.
   Николай Толстошеев когда-то был шофером, но за двенадцать лет, прове-
денных в колонии, естественно, утратил необходимые навыки. К тому же  на
работе он неудачно поднял мешок и сильно вывихнул левое плечо. Случилось
это перед отпуском, и если предположить, что братьям  понадобился  води-
тель, то становится понятен их интерес к татуированному вралю Макогонову
и объясняется та снисходительность к дилетанту, выдающему себя за  отпе-
того рецидивиста, которая сразу же удивила Старика. Очевидно, судьба Ма-
когонова была предрешена еще до того, как в него  попала  инкассаторская
пуля.
   Но полностью полагаться на Вальку бандиты не могли, он играл роль за-
пасного варианта, и Николай, по предположению  Старика,  подлечив  плечо
солнцем и морскими ваннами, занялся  тренировками,  восстановив  забытые
способности.
   Версия Старика подтверждалась тем обстоятельством, что во время напа-
дения за руль захваченной машины сел не Макогонов.
   Но Мишуев не оставил от нее камня на  камне,  и  слова  "беспочвенное
фантазирование" были не самыми худшими из тех, которые он при  этом  ис-
пользовал.
   - Сами справимся, - повторил Старик. - Сами. Будет результат -  тогда
и посмотрим, кто чего стоит.
   Вечером Старик встретился с Крыловым, описал сложившуюся  ситуацию  и
изложил свой план.
   - Вместе пойдем, - сказал Александр. - Я прикрою.
   Он хотел добавить, что вообще-то положительный результат  представля-
ется ему маловероятным, но авторитет наставника оставался непререкаемым,
и он промолчал.
   Обговорили детали у Старика дома, за приготовленным  на  скорую  руку
немудреным ужином. Потом Крылов стал советоваться по делу о покушении на
Нежинскую, но тут пришел Элефантов, и разговор пришлось прекратить.
   - Я вот шел мимо, думаю - загляну на огонек... - сбивчиво начал  Эле-
фантов, чувствуя, что помешал. - Я на минуту, сейчас пойду дальше...
   - Спешишь?
   Он вздохнул.
   - Да нет. Никто меня не ждет, дома пусто...
   - Что так? - спросил Крылов, знающий, что от Элефантова ушла жена, но
не докопавшийся до причин этого.
   - Полоса неудач. И в одном, и в другом, и в третьем... А я всегда бо-
ялся стать неудачником.
   - Неудачи - понятие относительное. То, что  для  тебя  представляется
дном пропасти, для другого - недостижимая вершина. Все зависит от  точки
отсчета.
   - И от мнения окружающих, - вмешался Старик. - Каждый смотрится как в
зеркало: каков он в глазах друзей, родственников, соседей?  Нравится  ли
он им, уважают ли, любят? И волей-неволей старается угодить, сделать то,
что от него ожидают. И здесь вся штука в том, какое зеркало перед глаза-
ми. Окажется кривое, начнешь приспосабливаться, искривишь сам  себя,  да
так, что потом и не выправишь!
   - Кривое зеркало! - повторил Элефантов. - Точно! Только  как  узнать,
что оно кривое? Сразу, бывает, и не увидишь...
   - Тут нет рецептов. Я тебе так скажу: надо веру в себя иметь, к  душе
прислушиваться, не спешить под других подстраиваться, так  проще  всего,
но опасно - раз, два, три - и ты уже не ты. А когда произошло  превраще-
ние - и сам не заметил.
   Старик встал, стремительно прошелся по комнате, развернулся на каблу-
ках.
   - Да и не сразу оно происходит - превращението. Не бывает, чтобы зас-
нул честным человеком, а  проснулся  преступником.  Нет,  последний  шаг
всегда подготовлен предыдущим. А знаешь, какой самый опасный? Первый ша-
жочек...
   - Работник уголовного розыска любой разговор к преступлению сводит, -
улыбнулся Крылов. - Сергея-то это не волнует, у него дела не ладятся,  в
личной жизни непорядок, вот и упало настроение.
   - Ничего! - Элефантов тряхнул головой и встал. - Все имеет свое нача-
ло, и все имеет свой конец. Я пошел.
   - Ты не думаешь, что он как-то причастен к этому твоему  выстрелу?  -
спросил Старик, когда они с Крыловым остались вдвоем.
   - А почему я должен так думать?
   - Мечется он что-то, мучается. Чувствуется - изменился  за  последнее
время сильно. В чем причина?
   - Работа не ладится. В один миг все, чего достиг со  своими  биологи-
ческими полями, могут объявить шарлатанством: завистников и недоброжела-
телей полно. Жена ушла к тому же! Причина?
   - Может быть, может быть... А оружия у него нет?
   - Вы что, действительно подозреваете...
   - Не знаю, но сдается, что он прикасается какимто боком к этой  исто-
рии. Парень самолюбивый, в себе, видно, не очень уверенный, такие  могут
самые неожиданные штуки выкидывать. Чтобы доказать нечто  окружающим,  а
чаще - себе. Так что проверь хорошенько все, что с ним связано. А я  при
очередной встрече присмотрюсь к нему хорошенько, прощупаю. Чувствую: там
что-то есть!
   Старику не суждено было больше встретиться с Элефантовым, потому  что
вскоре одному из них предстояло погибнуть.
   - При очередной встрече - обязательно! Специально зайду в институт.
   Когда у него появлялась версия. Старик загорался и шел до конца.
   - И знаешь, он тоже почувствовал мой настрой. Готов спорить, что сей-
час он думает как раз об этом!
   Старик почти угадал.
   Элефантов шел по вечерним улицам и думал,  что  хорошо  бы  встретить
Крылова и Старика несколько лет назад. И хотя тогда их пути не могли пе-
ресечься, ему было приятно представлять такую возможность.  Эти  люди  -
твердые, цельные, будто высеченные из гранитной глыбы - пробуждали жела-
ние походить на них хоть в малой степени, хоть чуть-чуть...
   И память Элефантова погрузилась в прошлое, когда он впервые  заглянул
в кривое зеркало и сделал первый шаг к происшедшему с ним превращению.
 
 
   Глава двенадцатая
   МАРИЯ
 
   Когда организовывался Научно-исследовательский институт проблем пере-
дачи информации, Элефантова пригласили туда, и он охотно согласился: за-
ниматься разработками, не вполне совпадающими с планами НИИ средств  ав-
томатики и связи, становилось все труднее, тем более что Кабаргин ставил
палки в колеса при каждом удобном случае.
   К этому времени его первое детище,  бесконтактный  энцефалограф,  де-
монстрировался на ВДНХ,  где  удостоился  серебряной  медали  за  ориги-
нальность конструкторского решения сложной технической проблемы. Элефан-
тов получил авторское свидетельство на изобретение и 800 рублей  премии.
Минздрав заинтересовался новым  прибором,  разрабатывалась  документация
для запуска его в серию, и товарищи шутили, что сумм вознаграждения Эле-
фантову хватит до конца жизни. Завистники и недоброжелатели кисло добав-
ляли, что иногда этих денег приходится ждать всю жизнь.
   - Ничего, - отвечал Элефантов. - Главное - вовремя посеять, а  всходы
появятся раньше или позже. К тому же - не в деньгах счастье!
   Он действительно так считал, хотя и говорил с оттенком иронии: на но-
вом месте оклад вопреки обещаниям увеличился только на десять рублей. Но
Элефантов был доволен - работа приносила удовлетворение  и  видимые  ре-
зультаты: одна за другой выходили публикации, его имя стало довольно из-
вестным в кругах специалистов.
   И он продолжал сеять. Теория экстрасенсорной передачи информации, ко-
торую он рассчитывал создать, должна была стать делом всей жизни, а пока
следовало собрать эмпирический материал - результаты опытов, эксперимен-
тов, наблюдений.
   Директор НИИ ППИ профессор  Быстров  разрешил  Элефантову  заниматься
экспериментированием вне плана, но заверил, что добьется для него отдела
специально по этой тематике. Прошло два с половиной года, отдел так и не
был создан, положение Элефантова оставалось неопределенным.
   Личная жизнь текла размеренно и спокойно, летом они всей семьей езди-
ли на море, по воскресеньям уходили в кино, зоопарк,  иногда  выбирались
за город. Привычный, устоявшийся уклад.
   Про Нежинскую Элефантов почти не вспоминал. Но однажды, случайно  уз-
нав от кого-то, что Марии предстоит удалять хронический аппендицит,  за-
волновался, поехал к ней, долго разговаривал и, стараясь  както  поддер-
жать, ободрить и успокоить, подбирал самые убедительные, неизбитые  сло-
ва. Беспокоился он и в день операции, и в последующие дни, часто звонил,
справляясь о ходе выздоровления. Неожиданно для самого себя  он  обнару-
жил, что Мария дорога ему, а проанализировав свои чувства, понял: в этой
женщине есть какая-то изюминка, которая влекла его раньше  и  не  меньше
влечет теперь.
   Через полгода, встретившись с Нежинской на улице, Элефантов  услышал,
что в НИИСАиС закончилась хоздоговорная тема, предстоит большое сокраще-
ние штатов и она подыскивает новое место. В их лаборатории как раз  отк-
рылась вакансия, так они снова стали работать вместе.
   Мария заметно изменилась за прошедшие годы.  У  нее  появилось  много
модных дорогих вещей, со вкусом подобранных и максимально подчеркивающих
достоинства фигуры. Шатенка, она перекрасилась в брюнетку, небрежно соб-
ранную на затылке косичку сменила продуманная стрижка, которая очень  ей
шла. Она стала больше следить за собой,  чаще  смотрелась  в  зеркальце,
тщательно поддерживая незаметные штрихи умело используемой косметики.
   Из серенькой неприметной девчонки с чарующими глазами  она  преврати-
лась в броскую, яркую, красивую женщину. Соответственно изменилось и по-
ведение. Окружающие мужчины наперебой предлагали свои  услуги,  и  Мария
охотно позволяла подавать ей пальто, мыть чайную посуду, выполнять  мел-
кие поручения. Она привыкла ограничиваться указаниями, и теперь казалось
совершенно невероятным, что когда-то она сама карабкалась на  подоконник
и закрывала фрамугу.
   Особое усердие в оказании Нежинской всевозможных услуг проявлял  Валя
Спиридонов - холостяк, среднего роста,  с  большой  плешью  и  несколько
одутловатым лицом. Работал он недавно и с первого взгляда Марии не  пон-
равился.
   - Неопрятный субъект, - поморщилась она. - Даже запах от него  непри-
ятный...
   Спиридонов оказался покладистым малым, добросовестно  выполнял  зада-
ния, прекрасно чертил. Но цвет лица, глаз  и  перегарный  дух  по  утрам
красноречиво свидетельствовали, что он тихо  спивается.  Парень  он  был
неглупый и специалист хороший, его жалели, Элефантов предлагал даже  оп-
ределить к знакомому наркологу на лечение, но Спиридонов отделывался шу-
точками и дурацкими придуманными алкоголиками присказками типа  "кто  не
курит и не пьет, тот здоровеньким умрет".
   - Я могу бросить в любой момент, - объяснял он. - Но не хочу.  Зачем?
Это маленькая радость, скрашивающая неустроенный быт.
   Жил он один в коммунальной квартире, почти всю зарплату  пропивал  и,
чтобы сводить концы с концами, брался ремонтировать приемники,  магнито-
фоны, чертил студентам курсовые и дипломные проекты.
   Как и все пьяницы, Спиридонов считал, что выпивка ничем ему не мешает
и ее  вполне  можно  совмещать  с  профессиональным  совершенствованием.
Действительно, он еще продолжал  следить  за  литературой,  мог  принять
участие в теоретической дискуссии, бегло читал незнакомые стихи. Но Эле-
фантов видел - он опирается на старую базу, вновь получаемые знания, как
взбадривающие инъекции, поддерживают приемлемый уровень, однако  качест-
венного роста не дают - верный признак того, что скоро начнется  медлен-
ный, но неотвратимый путь вниз. Это было особенно наглядно, когда у Спи-
ридонова начинали дрожать руки и он не мог становиться к кульману. Спра-
ведливости ради надо отметить, что такое случалось нечасто.
   Знакомые Спиридонова делились на две контрастные группы: те, с кем он
учился или работал, и те, с которыми проводил досуг. Последняя категория
включала преимущественно темных личностей: барыг, фарцовщиков, спекулян-
тов. Через них он мог доставать "дефицит"  -  джинсы,  батники,  гольфы,
иностранные сигареты.
   Фирменные шмотки оказались тем звеном, в котором неожиданно  пересек-
лись интересы Спиридонова и Нежинской. Несколько раз он помог Марии раз-