тавлять, анализировать и делать выводы у него не получалось, зато он
умел остервенело, как заведенный, молотить руками и ногами десять минут
подряд.
Они направились к машине. Справа белело здание спорткомплекса "Прог-
ресс".
- Слышь, а что с тем хреном, который права качал? Ну с массажистом? -
Бычок смачно сплюнул. - Он ведь так и не доится!
- Не знаю. Какое нам дело? Боксер нас больше к нему не посылал...
- Ну и что? Чего нас посылать? Все и так ясно!
Ломовик задумался.
- Если бы он с Боксером договорился, тот бы нам сказал, - принялся
логически рассуждать старший. - Раз Боксер ничего не сказал, значит, не
договорился. Тогда должен платить.
- Во-во! - обрадовался Бычок. - Только если бугор про него забыл, мы
можем пока для себя сбор сделать! И штраф снять за просрочку... Мне баш-
ли во как нужны! Летом свадьба, Лилька ноет, чтобы ремонт сделал. А оно
то одно, то другое... Диски на тачке поменял, потом в карты вкатил Ушас-
тому семерик... Короче, непруха...
- А знаешь, что за крысятничество бывает? - строго спросил напарник,
и тон у него был суровым, будто не выпита вместе бочка водки, не оттра-
хана сотня баб, не выбиты мешки башлей.
- Сбор надо сдать! А потом я отойду, можешь для себя штраф снять.
Только я об этом не знаю.
Обойдя основное здание, они направились к новенькой пристройке.
Кривуля в это время разговаривал с перепуганным Каратистом.
- Ты понимаешь, в какое дело вы меня втравили! Надо знать, на кого
заказ делать! Они меня чуть не замочили там, на кладбище! - почти кричал
Сергей. - Приставили к голове пушки и говорят: "Прощайся с жизнью!"
Он несколько приукрасил свой рассказ и видоизменил акценты, чтобы
пристегнуть заказчиков к себе покрепче.
- А потом говорят: "Иди к своим друзьям, и чтобы завтра принесли
деньги. Иначе всех закопаем!"
Кривуля мрачно слушал его историю, но страха на круглом, вогнутом,
как десертная тарелка, лице Каратист не замечал.
- Ты нас называл? - в третий раз спросил массажист.
- Говорю - нет! Честно нет! Честно!
- Так как они нас найдут? Если ты, например, убежишь?
- Куда убежишь?! Ты понимаешь, с кем связался? Я через серьезного
парня на них вышел, если что - и он с меня иметь будет! Тут не убежать,
тут надо ответ держать...
- Десять тысяч ни за х... отдать? - усмехнулся Кривуля. - А завтра
они еще десять потребуют!
- Ну переговорить, уладить... "Стрелку" забить, как обычно...
- "Стрелку", говоришь? - Кривуля усмехнулся еще раз. - Это дело не-
хитрое... Но на хер тогда ты нам сдался?
Массажист подошел вплотную и теперь нависал над удрученным Сергеем.
Сейчас он был на голову выше. Может, потому, что Каратист сидел на табу-
ретке, а может, оттого, что тот был совершенно раздавлен.
- Ведь смотри, что выходит, - Кривуля выставил растопыренную ладонь и
стал загибать толстые корявые пальцы. - Ты засрал мне все мозги про то,
какой ты деловой, каких ты крутых ребят знаешь, как ты с ними дела дела-
ешь. Ты говорил, что "заказы" несколько раз размещал, и всегда без проб-
лем. Ты хвастал, что тебя все уважают. Ты предлагал, если надо, любое
дело провернуть.
Пальцы закончились, образовав огромный кулак, который массажист за-
думчиво покрутил перед собой.
- Было?
Каратист опустил голову и молчал.
- Было! - кулак мотнулся вверх-вниз, будто вколачивая невидимый
гвоздь. - И что получилось? Тебя попросили, ты взялся, а теперь прибе-
жал, как в жопу клюнутый, и кричишь, что надо дать десять "тонн" "зеле-
ных", иначе нас всех перемочат! И предлагаешь нам ехать на "стрелку" и
договариваться с какими-то "отморозками"! Так кто кого подставил?!
Кто-то бесцеремонно забарабанил в дверь. Кривуля еще несколько секунд
по инерции уничтожал взглядом не поднимавшего глаз Каратиста, потом раз-
жал кулак и пошел открывать.
Темный парк тревожно шелестел ветвями деревьев. На крыльце стояли два
парня. Краснели огоньки сигарет, слегка пахло перегаром.
- Узнал? - спросил тот, кто повыше.
В темноте узнать никого было нельзя, но Кривуля догадался, кто перед
ним.
- Вам что. Боксер ничего не говорил? - раздраженно спросил он.
- Говорил, - вмешался второй. - Чтоб платил, как положено. Да штраф
за просрочку накинул...
Взвинченное настроение требовало выхода, и оно его получило.
- Тогда подождите вон там, у фонтана, - спокойным голосом проговорил
он. - Сейчас моя "крыша" подъедет, побазарите.
- Долго ждать-то?
- Не соскучитесь. С полчасика, не больше.
Недовольно ворча; Бычок и Ломовик пошли по аллее. Кривуля посмотрел
им вслед, потом вернулся в кабинет. Каратист встретил его выжидающим
взглядом побитой собаки.
- Мне срочно звонить надо. Завтра в десять подгребай, будем решать.
- А как? - с надеждой поинтересовался тот. Он явно хотел, чтобы его
успокоили.
И Кривуля успокаивающе кивнул:
- Все будет в порядке. Возьму старых корешей, они убедят твоих муда-
ков.
Обрадованный Сергей исчез. Кривуля пошел на вахту к телефону.
* * *
Картошка продавалась плохо, но сейчас Алекса это не слишком волнова-
ло. Больше беспокоило то, что должно было произойти с Желтым. Если все
пройдет гладко, то и заботы о картошке отпадут сами собой. А если дело
провалится, могут возникнуть гораздо более серьезные проблемы.
Сидя в "штабной" палатке, он тяжело задумался о жизни. Родился Алекс
в Воронежской области в деревне Дураевка. Хотя с пятьдесят первого года
она официально так не именовалась, являясь третьим отделением колхоза
"Рассвет", во всей округе ее продолжали называть по-старому. Потому что
с переименованием ровным счетом ничего не изменилось. По-прежнему проц-
ветало беспробудное пьянство и воровство, не хватало фуража, сотнями
дохли коровы и свиньи, каждый год безжалостная погода начисто губила
запланированный высокий урожай: то все лето лили дожди, то стояла засу-
ха, то не с той стороны дул ветер...
Перемены, происходящие в политическом климате страны, докатывались
сюда ослабленными волнами: в первую оттепель растаяли регулярные выезд-
ные суды над расхитителями колхозного добра, когда пойманного злодея ка-
рали за ведро мерзлой картошки десятью-пятнадцатью годами для устрашения
непойманных, коих под завязку набивали в холодный, с протекающей крышей
клуб в надежде на полное исправление и перевоспитание. Кампании против
американского империализма, в поддержку свободолюбивого кубинского наро-
да, против кровавого диктатора Пиночета проявлялись здесь разовыми ми-
тингами с районными представителями в президиуме и лесом единогласно
поднятых за итоговую резолюцию рук.
Особенно болезненно переживались здесь крестовые походы против
пьянства, потому что взрослое население, вне зависимости от пола, пого-
ловно совершало правонарушение, именуемое "незаконным изготовлением
крепких спиртных напитков домашней выработки".
Последний кавалерийский наскок на самогоноварение произошел в во-
семьдесят пятом, уже на памяти Алекса. Он даже принял в нем посильное
участие, потому что разъяснил бабке Полине, что по новому закону положе-
но зарегистрировать в милиции самогонный аппарат и весь конечный про-
дукт. Зловредная, но заискивающая перед властью Полина погрузила на тач-
ку опутанный змеевиками котел, молочную флягу, три четверти с мутноватой
жидкостью и оттащила к участковому, который от такого оборота совсем
ошалел и вместо регистрации конфисковал все это добро.
Бабка гонялась за Алешкой с тяпкой, грозила поджечь дом и рассорилась
со всей его родней. Тем временем милицейская сводка попала в райком тог-
да еще единственной партии, и хитроумные идеологи-пропагандисты решили
подать уникальный случай как пример здоровой реакции народа на решения
руководящей и направляющей силы.
Про сознательную бабушку Полину напечатали в районной газете, потом в
областной, потом приехали корреспонденты из "Правды" и "Известий". Ее
портреты в единственной приличной одежде - "похоронных" платье и платоч-
ке - увидела вся страна, а "живьем" Полину показали по областному теле-
видению в передаче "Народ и партия едины". Говорил за нее в основном
секретарь райкома, который и выступал героем, правильно воспитавшим на-
род, но и бабка довольно бойко кивала головой и даже сказала что-то иде-
ологически выдержанное и патриотичное.
В конце концов Полину наградили медалью "За трудовую доблесть" и дали
персональную пенсию - сто двадцать целковых вместо шестидесяти. Самая
злостная самогонщица Дураевки очень радовалась такому обороту, потому
что теперь участковый к ее дому и близко не подходил и можно было ис-
пользовать новый аппарат на полную катушку. А Алекс извлек для себя пер-
вый и очень важный урок, который, собственно, новым не являлся, потому
что поговорка "Не бойся грешным быть, а бойся грешным слыть" известна в
России достаточно широко.
Отец был вечно замызганным механизатором, мать - пахнущей навозом
скотницей, и делать жизнь с родителей Алекс не собирался. Когда пришла
пора служить, он просился в летчики, но после отборочной комиссии ока-
зался в стройбате, где и отбыл установленный срок, ни разу не взяв в ру-
ки автомат, но полностью испытав все прелести самой жуткой дедовщины,
когда первую часть службы превращают в дерьмо тебя, зато вторую это про-
делываешь уже ты.
Там он сошелся с приблатненным Ленькой Ярцевым из Тиходонска и после
дембеля поехал к нему. Тот свел Алекса с кое-какими людьми и обещал по-
мочь встрять в денежный бизнес, но Леньку скоро зарезали по пьяному де-
лу, пришлось пробиваться самому. Казалось, что жизнь постепенно налажи-
вается, но шеф решил сожрать его, а с ним тягаться трудно... И вот те-
перь он стоял на грани того, чтобы опять вернуться к начальной точке
своего тиходонского бытия.
О его падении всем уже известно, ни Петька, ни Игорь не заглядывают в
"штабную" палатку и не спрашивают советов и указаний, значит, палатка
перестала быть "штабной", а он перестал быть для них старшим. Игореха,
сволочь, не зря дудел Желтому в уши, скоро его поставят здесь главным...
- Уйди, идиот! - заверещала Светка. - Своей жене предлагай, чучмек
немытый! Я не забыла, что ты рассказывал!
- А чэго я рассказал? - по гортанным переливам Алекс узнал голос То-
маза.
- Как вы там у себя драли всех русских баб подряд, а если что-то на
болт наматывали, то не лечились до конца курортного сезона! Чтобы зря
деньги не тратить и лишний раз жопу не колоть!
- А! Эта кагда было! Сэйчас курортны сэзон совсэм нэ стал. А я ваабщэ
ничэм нэ балэл. Нэ бойса, я чыстый...
- Пошел отсюда!
Алекс выглянул из подсобки.
- Что случилось?
- Он мне отсосать предлагает! - возмущенно пожаловалась Светка. - На-
шел соску!
С улицы в палатку заглядывал Томаз и плотоядно улыбался.
- Что я плохого сказал? - удивился он. - Алэкс уйдот, тэбя тожэ Ныко-
лай дэржать нэ станут. Ко мнэ иды. Но сама панимаэш...
- Ты меня не провожай, - зло сказал Алекс. - Может, я никогда не уй-
ду! Может, твой Николай сам отсосет!
Томаз подкатил глаза и покачал головой, давая понять, что очень удив-
лен такой дерзостью. Потом повернулся и пошел к своему лотку.
"Передаст", - подумал Алекс.
"Грузин передаст", - вспомнился анекдот, но веселья не прибавилось.
Настроение стало еще хуже. Как будто на тебя надвигается поезд, ты ви-
дишь его, но не можешь убежать. Так бывает в кошмарных снах.
Уехать обратно в Дураевку? Тут никто не знает, откуда он родом, а со
смертью Леньки все нити, ведущие в его прошлое, оборвались. Там его не
достанут... Но что делать в глухой дыре? Он ездил туда один раз пару лет
назад и обнаружил, что ровным счетом ничего не изменилось. Отец с ма-
терью такие же зачуханные, жалуются, что денег совсем не платят и ук-
расть уже почти нечего...
Алекс заявился эдаким городским тузом: тачка, прикид, на шее цепура,
на руке гайка, в кармане баксы, рядом Светка... Там все это действует на
психику. На фоне тех баб Светка - кинозвезда. Бывшие приятели рты раззя-
вили, подумали, что он хорошо поднялся. А цепура и гайка были заемны-
ми... Нет, туда только в крайнем случае... Но он чувствовал, что в бли-
жайшее время жизнь поменяется очень круто. И уже сейчас можно не придер-
живаться обычного распорядка.
- Бросай это дело, - сказал он Светке. - Закрывайся!
- Так рано еще, - удивилась она.
- Все равно торговли нет.
- А если Николай Иванович придет?
- Ну и хер с ним! Кто он мне такой?
Пожав плечами, Светка убрала с прилавка весы, опустила ставню и пове-
сила здоровенный замок, играющий, понятное дело, символическую роль.
- Пойдем к Илье.
- А деньги? - удивилась Светка.
- Ты ж наторговала.
- Но это не наши... - наткнувшись на недобрый взгляд, она замолчала.
У Ильи к концу дня собирались те, кто удачно расторговался, кому надо
обсудить текущие дела, заключить сделку, встретиться с нужными людьми.
Приходили авторитеты разных мастей, теневые хозяева рынка. Иногда загля-
дывал сам Север, который "держал" рынок уже несколько лет после смерти
Шамана. Но он не сидел ни на веранде, ни в общем зале - проходил куда-то
в глубину помещения, где находились специальные кабинеты и где Алекс ни-
когда не бывал.
Они со Светкой сели за один их трех свободных столиков в углу веран-
ды, заказали мясо, водку и овощи, собственно, больше здесь ничего и не
подавали.
- Что делать будем? - внезапно спросил Алекс, когда алкоголь растопил
владевшее им напряжение.
- В смысле? - Светка раскраснелась и выглядела очень привлекательно.
И хотя она не пользовалась ножом, накалывая ломоть свинины на вилку и
кусая от него, и не мылась после пыльного и жаркого дня торговли, это не
снижало впечатления. Алекс просто не обращал внимания на такие мелочи.
- Если шеф меня нагонит, пойдешь под него или под Томаза?
Она внимательно рассматривала очередной кусок мяса, будто примерива-
ясь, как лучше от него откусить. Потом пожала плечами:
- Как получится. Жить-то надо...
- А если вместе уйдем? - это прозвучало как предложение руки и серд-
ца. Светка положила вилку с наколотым ломтем на тарелку.
- По-серьезному, что ли?
- А чего?
Шутка шуткой, а в городе у него не было человека, ближе Светки. Да и
во всем мире, пожалуй, тоже. То, что она трахалась со многими до него,
да и при нем, значения не имело. Есть момент "до", а есть момент "пос-
ле". "До" трахаются все, целки-то давно перевелись. На свадьбе молодая
сидит в фате, целомудренно опустив глаза, и поди разберись, сколько
групповух у нее за спиной и сколько курсов лечения прошла она в местном
вендиспансере...
А Светка была все время на глазах, и, по крайней мере, он точно зна-
ет, что она ничего не ловила и карточку в диспансере на нее не заводили.
Так что все старое можно отбросить как несущественное. Вот если "после"
она позволит что-либо такое, тогда дело другое: можно и молотить ее
смертным боем, и обливать кипятком, и даже ножом щекотать...
- Конечно, по-серьезному! - совсем уверенно проговорил он.
Она снова пожала плечами:
- Давай...
- Тогда за это! - глухо ударились стаканы, до половины наполненные
водкой. Обручение состоялось. Жених с невестой до дна выпили за будущую
счастливую жизнь. Алекс с силой выдохнул воздух.
- Если понадобится, уедем в деревню, пересидим. Там торговых точек
мало, можно ларек открыть для начала, а потом развернуться...
- Че там делать в деревне... - скривилась Светка. И под воздействием
внезапно пришедшей мысли спросила: - А с Кривулей что?
- Его мы не возьмем. И рассказывать ему ничего не надо!
- А... - Светка запнулась, подыскивая слова. Она не была чрезмерно
стеснительной, но в положении невесты говорить о некоторых вещах непри-
лично для самой раскованной и лишенной предрассудков дамы.
- И групповухи закончились. Только если я скажу. Для друзей... Нет, и
то вряд ли. С этим покончено.
- Хорошо, - Светка кивнула. - Кривуля какой-то ПИПак! Зачем он у нас
с Зойкой бабки отобрал? Раз та фифа не поняла, какая ему разница? Я уже
и пожалела, что ее привела - строит из себя кинозвезду! А знаешь, где
она начинала? На автовокзале! Мы с Зойкой до такого никогда не опуска-
лись...
Острыми мелкими зубами Светка откусила очередной кусок мяса, продол-
жая говорить с набитым ртом.
- А этот напал на меня, как бешеный. Кого привела, да откуда она, да
хорошо ли ее знаю, да что, да как... Расспрашивал, выпытывал, как будто
боялся чего...
- Чего?
- Вроде как ментов боялся... Я спросила про ментов, он еще больше на
меня оторвался...
- Да? - Алекс задумался. Некоторые черты в поведении приятеля каза-
лись ему странноватыми. Сейчас эти странности выстроились в систему и
породили вполне определенные подозрения.
- Доедаем, допиваем и домой, - объявил он. Очень уж не терпелось про-
верить свою догадку.
- А у тебя совсем зажило? - с особой интонацией спросила Светка, ко-
торая по-своему истолковала его порыв.
- Вобще-то да...
Закончив ужин, они встали из-за столика. В это время в кафе зашли
трое мужчин. Широкоплечий, красивый, с носом боксера, в костюме и рубаш-
ке с галстуком шел впереди, двое в спортивных куртках и джинсах - чуть
сзади. Гомон выпивших посетителей на миг смолк, когда компания прошла,
тихо прокатилась волна уважительных объяснений.
- Это Север, - пояснил Алекс Светке, тоже вполне уважительным тоном.
- Слыхала?
Она кивнула. Алекс вздохнул. Вот кто никого не боится. Если бы быть с
ним в дружбе или работать на него... Тогда никто не страшен...
Когда они приехали домой, Светка сунулась в ванную, Алекс нырнул за
ней.
- Подожди, дай помыться, - девушка многозначительно улыбнулась и при-
нялась быстро скидывать одежду. - Или давай вместе...
Но Алекс молча опустился на колени и сунул руки под ванну. Повозив-
шись и погремев чем-то, он вытащил длинный и тяжелый сверток. Развязал
шпагат, развернул газету. Под ней оказалась мешковина, туго перетянутая
веревкой. С узлами пришлось повозиться, но наконец он развернул грубую
ткань. Никаких карданных валов в ней не оказалось. На мешковине лежали
"валетом" две винтовки с отпиленными прикладами и укороченными стволами.
В отдельном свертке оказались два разобранных пистолета. Из продолгова-
того мешочка высыпались тускло отблескивающие желтые патроны. Остро пах-
ло оружейной смазкой и опасностью.
- Что это? - задала Светка глупый вопрос.
Алекс поднял глаза на совершенно голую девушку и ничего не ответил.
* * *
В пять часов утра в парке за спорткомплексом "Прогресс" тридцатидвух-
летняя гражданка Игнатова выгуливала бультерьера по кличке Дон. Внезапно
пес кинулся в кусты и грозно зарычал. Последовавшая за ним хозяйка уви-
дела торчащую из-под перевернутой скамейки ногу. Исходя из привычных
стереотипов окружающей действительности, она решила, что перед ней
пьяный, но, приподняв скамейку, увидела двух мужчин, с залитыми кровью
лицами, которые явно не подавали признаков жизни.
Пройдя несколько кварталов до ближайшего телефона-автомата, Игнатова
набрала известный всем номер. Вскоре оперативная группа осматривала тру-
пы неизвестных. Они были убиты выстрелами в глаза. За пазухой одного
нашли прямоугольник из плотной бумаги, наподобие визитной карточки. На
нем красиво выведено единственное слово: "Колдун". Долго будоражащие го-
род слухи обрели материальное подтверждение.
Новость еще не успела распространиться по городу, но обычные и сото-
вые телефоны мигом донесли ее до заинтересованных лиц. Озабоченный Бок-
сер уже к восьми часам направился в свою штабквартиру - гриль-бар "Тяже-
ловес", чтобы быстро реагировать на развитие событий. Он понимал, что
смерть Ломовика и Бычка напрямую связана с недавним визитом Кривули.
Видно, пацаны по своей инициативе "наехали" на массажиста второй раз, и
Колдун показал, что не потерпит подобных шуток. Но тогда и он сам риско-
вал оказаться в непонятке, ведь Колдун не знает, что он не отдавал при-
каза и хлопцы действовали сами по себе... Значит, надо ловить Кривулю и
все ему объяснять...
Его серебристый "Мерседес-230", как всегда, бесцеремонно заехал на
тротуар, но вплотную приблизиться к двери не смог: на асфальте лежала
тяжеленная каменная урна, рядом остро щетинились осколки разбитой бутыл-
ки. Слоняра выключил движок и попытался очистить дорогу: ногой смел би-
тое стекло, потащил в сторону урну, так что вспухли жилы на шее.
"Молодняк совсем оборзел, - раздраженно подумал Боксер, выходя из ма-
шины. - Надо сказать ребятам, чтобы поймали пару ПИПаков и отбуцкали до
потери пульса..."
Словно в ответ на его мысли, из-за угла вышел молодой парень с бутыл-
кой в руке и, покачиваясь, двинулся навстречу. Между ними было метров
десять, а до входа Боксеру оставалось сделать восемь шагов.
"Сейчас я его отоварю", - решил Боксер и замедлил движение, но вдруг
испытал сильное беспокойство, мгновенно переросшее в страх. Вначале он
не осознал его причину: чувства опережали сознание, но в следующий миг
понял, в чем дело. Парень его не боялся! Звероподобная внешность и могу-
чее телосложение не оказывали на хилого сопляка обычного устрашающего
воздействия! И не потому, что тот был пьяным в сиську, он не очень умело
притворялся, а на руках у него были тонкие нитяные перчатки, которые в
"деле" предпочтительней медицинских резиновых, так как пропускают воздух
и в результате пальцы не потеют...
Сучий Слоняра не должен отвлекаться, он в первую очередь телохрани-
тель, за поясом у него пушка, и он уже обязан был распознать опасность и
завалить этого недоноска! Сам Боксер обычно ходил "пустым" и сейчас не
мог ничего сделать... Время стремительно утекало, секунды растягивались,
как в кино, и это были последние секунды жизни...
Недоносок напряженно улыбался, он уже перестал покачиваться, из-за
угла выглянул второй, видно, на подстраховке, чтобы сработать наверня-
ка...
- Слоняра, шухер, мочи!!! - оглушительно заорал кто-то. Недоносок
бросил бутылку, она летела вогнутым дном вперед, как противотанковая
граната, у горлышка горел бледный желтенький огонек.
- Мочи, Слоняра, мочи, сука!!! - истошно орал кто-то.
Недоносок медленно вытягивал из-за пояса пистолет, неспешно поднимал,
по ходу корректируя прицел, и у второго в руках появился ствол. Боксер
вдруг ощутил, что его рот широко раскрыт, и именно он неистово орет,
надсаживая голосовые связки. Это ощущение реальности вырвало его из оце-
пенелого состояния, он резко, как на ринге, присел, развернулся и бро-
сился бежать.
Замедление в окружающем мире прошло: бутылка взорвалась на крыше
"Мерседеса", жидкий огонь растекся по лобовому стеклу и капоту, брызнул
в разные стороны, попав на рубаху выпрямившегося наконец Слоняры, рубаха
загорелась, и тот принялся бить по огню широченными ладонями.
- Стреляй! Стреляй! - хрипло надсаживался Боксер, и, как бы выполняя
приказ, сзади выстрелили: раз, другой, третий.
"Из двух стволов", - безошибочно определил Боксер, и тут же страшный
удар сбил его на землю.
Первый киллер подбежал, рывком перевернул бесчувственное тело на спи-
ну, сунул в карман залитой кровью рубашки прямоугольный кусочек картона,
похожий на визитную карточку, поднес пистолет к левому глазу Боксера и
вдавил спуск, но выстрела не последовало. Он повторил попытку, но с тем
же успехом.
Второй парень пальнул в Слоняру, но тот с удивительной для его телос-
ложения ловкостью отпрыгнул за горящую машину и открыл из-за нее ответ-
ный огонь. Бах! Бах! Бах!
Его противник пытался поймать на мушку прячущийся за всполохами огня
силуэт и компенсировал плПИПю видимость количеством выпущенных пуль.
Бах! Бах! Бах! Бах!
Звуки выстрелов носились вдоль улицы, гулким эхом отражались от фаса-
дов старинных купеческих домов, заставляли дребезжать плохо пригнанные
стекла. Пули шлепали в мягкий ракушечник, навсегда застревая в нем, ос-
тавляя резкие следы, чиркали по тротуару, с визгом рикошетили в разные
стороны. Прохладное тиходонское утро мгновенно превратилось в жаркий
бейрутский полдень. Прохожие прятались в подворотни, подъезды, некоторые
просто валились на пыльный асфальт, закрывая голову руками и надеясь,
что пронесет. Сухощавый пенсионер в светлой соломенной шляпе присел на
пол телефонной будки и, дотянувшись до диска, вслепую пытался набрать
ноль-два.
Осмотрев заклинивший пистолет, первый киллер обнаружил, что затвор
неполностью закрылся, очевидно, перекосило патрон.
- Уходим! - крикнул напарник.
Но два выстрела в глаза были обязательным условием акции, а за нару-
шение приказа можно было самому не сносить головы.
Он передернул затвор, прицелился... Мушка прыгала, он подхватил за-
пястье левой рукой. Бах! Брызнули крошки асфальта.
- Уходим, иначе кранты!
Отступая, он продолжал стрелять, но пули ложились рядом с головой
Боксера.
- Уходим!!
С сухим лязгом затвор застопорился в заднем положении. Кончились пат-
роны.
На глазах у многочисленных очевидцев киллеры забежали в проходной
двор и скрылись. Никто, естественно, не пытался их задержать. Чертыхаясь
и возмущаясь, люди выбирались из подворотен, поднимались с земли, отря-
хивались... Кто-то продолжал путь по своим делам, но большинство, влеко-
мое жадным любопытством, стягивалось плотным полукольцом вокруг места
происшествия.
Боксер лежал без движения, из-под него вытекали ручейки крови. Вяло
горел капот "Мерседеса". Толстый слой копоти покрывал еще недавно иде-
ально чистое лобовое стекло. За машиной, закрыв глаза, сидел бледный
Слоняра, зажимающий простреленное предплечье. Он раскачивался, как зак-
линатель змей, и издавал тихий вибрирующий вой.
Через десять минут подъехал дребезжащий "уазик" вневедомственной ох-
раны. Со скрипом распахнулась дверца. Не выходя из кабины, заспанный
сержант сказал в рацию:
- Подтверждается. Два трупа, машина горит.
Почему он посчитал воющего Слоняру трупом, вряд ли смог бы объяснить
даже он сам. Получив инструкции, сержант наконец вышел и принялся моно-
тонно увещевать толпу.
- Расходитесь, граждане, вы что, мертвых не видели? Обычное дело...
Расходитесь, а то тачка взорвется и трупов прибавится... Расходитесь,
вечером все по телевизору покажут...
Вскоре приехала следственная группа, "Скорая помощь", милицейское и
прокурорское начальство. Слоняру увезли в больницу, а группа принялась
осматривать труп. Молодой прокурорский следователь с худым нервным лицом
вытащил из кармана рубашки визитную карточку.
- "Колдун", - вслух прочитал он и удивился: - Второй раз за ночь...
В это время "труп" открыл глаза.
- Колдун... проходил... по... "Призракам", - с трудом прохрипел Бок-
сер. - Шестым...
Глаза под разбитыми бровями дрогнули и остекленели. И он замолчал уже
навсегда.
Глава седьмая
ЛИКВИДАЦИИ
Если волк съел твоего врага,
это не значит, что он стал твоим
другом.
Пословица
Клятва - клятвой, а работа - работой. За Русланом Шериповым пустили
длинный "хвост". Иными словами: установили усиленное наружное наблюде-
ние. Конечно, Лис не надеялся, что он прямиком направится в свое логово,
было бы глупо считать матерого террориста столь наивным.
Но, во-первых, в розыскном, впрочем, как и в любом другом деле нельзя
отказываться от любого шанса, сколь бы мал он ни был. Вся человеческая
жизнь состоит из череды ошибок: больших и малых, серьезных и не очень,
порождающих трагические последствия или не влекущих никаких. В противос-
тоянии людей решающую роль может сыграть ошибка, допущенная одной из
сторон именно в данный момент.
Во-вторых, опыт террориста исчерпывался боевыми действиями на откры-
той местности, столкновениями в разрушенных населенных пунктах и нападе-
ниями на российские колонны или блокпосты, он умел отрываться от пресле-
дования, уходить по узким горным дорогам, неделями отлеживаться на сырой
земле, в расщелинах или пещерах. Но он понятия не имел о тактике наруж-
ного наблюдения в большом, живущем обычной жизнью городе, поэтому веро-
ятность совершения им ошибки или даже череды ошибок была достаточно вы-
сока.
Первые три квартала Шерипов шел на "автопилоте", привыкая к свободе и
возвращаясь в свое нормальное состояние. Он до последнего не верил, что
его отпустят. Человека, схваченного с оружием в руках в момент покушения
на убийство, никогда не прощают. Таков закон гор. Милосердие есть сла-
бость, а тот, кто проявляет слабость - погибает. Русские не поняли эту
вековую мудрость и потому проиграли войну.
Придя в себя и убедившись, что он действительно свободен, Шерипов
несколько раз оглянулся, потом резко свернул за угол и неожиданно вер-
нулся обратно, раз и второй изменил направление движения, постоял у зер-
кальной витрины. Примитивность проверок подтверждала, что он знает о
слежке только по видеофильмам и думает, что наблюдение всегда находится
за спиной и дилетант способен его распознать. О том, что "глаз" может
располагаться и впереди, и сбоку, и сверху, и снизу - он, конечно не по-
дозревал. Тем более он не мог представить, что и опознать наблюдателя
вряд ли сумеет, даже если столкнется с ним лицом к лицу.
Но грубая простота имеет и свои положительные стороны, ибо все опера-
тивные планы ориентируются не на нее, а на самый тонкий и хитроумный
расчет. Столкнувшись с не отягощенной хитростью, умом и расчетом прими-
тивностью, они рассыпаются в пыль. По Шерипову работали три бригады на-
ружного наблюдения одновременно, и у него не было ни одного шанса отру-
бить "хвост". Если бы он действовал традиционными методами...
Побродив по центральным улицам около часа, Шерипов побрел вниз и че-
рез Богатяновку вышел на набережную. Здесь задача наблюдения упростилась
до простейшей схемы линейного сопровождения: с позиций здравого смысла,
деваться "объекту" было попросту некуда. Но сам он не руководствовался
тем, что казалось сопровождающим "здравым смыслом". Пройдя по гранитным
