тый участковый Гапаськов уже много лет берет взятки со всех с кого мож-
но. И спокойно гуляет на свободе, только разжирел настолько, что мундир
трещит по швам.
"Нет в жизни справедливости!" - подумал Клоп.
Не очень свежая мысль, и пришла она в голову не одному Клопу.
Глава четвертая
ЗОНЫ
Очень часто за решеткой оказы-
ваются совсем не те люди, которым
там место. Столь же часто на воле
спокойно живут отъявленные негодяи,
которым самое место в тюрьме.
Наблюдения автора
Утро в любой зоне начинается одинаково. Даже если это специальная зо-
на и кнопку побудочного звонка нажимает прокурор, советчик юстиции. Ко-
нечно, бывший. А ныне спецзоновский "петух" Маргарита.
В специальной зоне зэки отличаются от обитателей обычных зон только
прошлым, где они имели чины и звания, должности, кабинеты, персональных
водителей, секретарш. Эта шелуха отлетела, сдутая приговором, а за про-
волоку пришли обычные люди из мяса и костей, в обычной зэковской одежде
- черных бушлатах, непомерно широких, обязательно лоснящихся на заднице
штанах и тяжелых ботинках.
Удостоверения, власть, ордена и медали, многочисленные подхалимы,
привычное окружение - все это кануло в вечность и никакой роли не игра-
ет. Важна только сила духа, крепость характера, умение постоять за себя.
И прежняя должность может сыграть роль, только совсем не такую, к кото-
рой привык ее обладатель.
Зона есть зона "Бывшие" создают точно такой же мир, как обычные зэки
в обычной колонии. Так же выстраивается иерархия авторитетов, мужиков,
петухов, обиженных.
В авторитете бывшие сотрудники исправительно-трудовой системы опера-
тивники тюрем, режимники СИЗО, начальники отрядов колоний. Они лучше
других знают зоновскую кухню, да и отношение к ним местного начальствую-
щего состава сочувствующее: "Сегодня ты, а завтра я."
В авторитете и оперативники, особенно оперсостав уголовного розыска.
Парни резкие, крученые, много чего знают - с ними лучше не связываться.
Следующая козырная масть - сотрудники "силовых" подразделений. ОМОНа,
спецназа, групп захвата, специальных отрядов быстрого реагирования, осо-
бых оперативно-поисковых групп. Тут все ясно чуть что не так, вмиг на
инвалидность переведут.
Нейтральное отношение к основной массе зэков, следователям, гаишни-
кам, паспортистам, патрульным, участковым, кадровикам, дежурным, дозна-
вателям... Это рабочий слой, "мужики". Они занимают промежуточное поло-
жение между авторитетами и презираемым людом.
На ступенях, идущих вниз, располагаются вначале адвокаты - хитрая,
пронырливая и никчемная братия, не умеющая ничего, кроме как "стричь"
клиента, обещая ему полное оправдание. Когда-то они ломали дела опера-
тивникам, ставили палки в колеса по работе, потом "остригали" их как
клиентов и ни хрена не смогли сделать. Или не захотели. Или не сумели
Это не важно. Обещал вытащить и не вытащил - вот главное.
Самая презираемая категория осужденных, копошащаяся на нижней ступени
иерархии специальной зоны, - судьи и прокуроры. Кабинетные чиновники,
бумагомараки, они всегда пили из ментов кровь, то представление загонят,
то частное определение, то уголовное дело возбудят. Да и сюда кто всех
позагонял? Прокуроры дело раскручивали, срок требовали, а судья свой
проклятущий приговор нарисовал, неразборчивой закорючкой подмахнул, гер-
бовую печать тиснул и... здравствуй, спецзона!
И пусть это другие судьи и прокуроры делали, не те, что тут, "петух"
обязан всех желающих обслуживать и освобождение капитана через шесть лет
ничего не изменит.
Жизнь "петуха" не только ночью, но и днем невеселая. За малейшее не-
радение любой может трендюлей навешать, и начальник отряда либо помощник
дежурного без церемоний сапогом в копчик угостят. Мечется он меж двух
огней, мельтешит, и тем и другим угодить старается. Подъем и построение
- важный пункт режима, тут дневальному облажаться нельзя.
Потому старается Маргарита, жмет изо всех сил кнопку, дребезжит зво-
нок, вырывая зэков из спасительных снов в паскудную действительность.
Лису как раз любимый сон снился, как он с Натахой сексом занимается.
Не в самом начале, когда она стеснялась ноги как следует раздвинуть и
показать, что у нее там такое есть. Тогда ему позволялось лишь войти и
сделать свое дело, а она воспринимала это как некую обязательную безбо-
лезненную процедуру, связанную со стаскиванием трусиков: гинекологичес-
кое зондирование или клизмирование, которую нужно терпеливо перенести.
Так и переносила: лежала спокойно, смотрела в потолок, иногда ногти
рассматривала - не надо ли маникюр поправить, а такая необходимость час-
тенько была...
Лис отдергается, отхрипит свое, а она спокойно спрашивает, как у док-
тора: "Можно одеваться?" И в зависимости от ответа либо быстро, как сол-
дат, натянет трусики и, если зима, колготки, а больше, как правило, ни-
чего и не снималось, либо лежит в прежней позе, только белые тонкие нож-
ки плотно сведет, ожидает повторной процедуры.
Хотя Лис свое получал и она послушно делала все, что он говорил: пе-
ревернуться, на четвереньки, сверху сесть - его мужское достоинство
страдало. И не оставляло ощущение, что рядом с ним специальная кукла для
секса, которые в изобилии производятся на тлетворном развращенном Запа-
де.
"Фригидная она, что ли? - спрашивал он себя. - Или темперамент север-
ный тому виной, латышка как-никак, хоть родилась и выросла в Тиходонс-
ке..."
Большинству мужчин наплевать, что чувствует партнерша. И сам Лис ни-
когда раньше этим не интересовался, да и Натаха привыкла: кончил мужик -
и доволен, а до нее дела нет. Поэтому удивлялась: что он выспрашивает да
интересуется? И отвечала одинаково: не волнуйся, все нормально...
Раз у Лиса потерпевшим доктор-сексолог проходил, он и объяснил: ско-
рей всего у нее "позднее зажигание". Ты уже отстрелялся, а она еще и не
разогрелась. В принципе ей "долгоиграющий" мужик нужен. Но ты тоже впол-
не справишься. Надо просто предварительную подготовку проводить, прелю-
дию...
Натаха Лису была небезразлична, иногда он ее даже любил, поэтому на-
чал стараться, разогревать девочку. И сразу дело на лад пошло.
Такой вариант ему и снился: Натаха раскинулась настежь, длинные ножки
в коленях согнула, а он между ними сидит, средним пальцем правой руки в
нежную скользкую плоть ныряет. Сколько раз Лис замечал, если у женщин
соски розовые, то и здесь розовое. А у Натахи соски коричневые и внизу
все коричневое. Вначале ему это не нравилось, потом привык.
Ныряет палец в горячую щель между вытарчивающими складками, левая ру-
ка на пушистом лобке, а большой палец поглаживает бугорок там, где эти
складки соединяются.
Лис, конечно, заведен до предела, ждет с нетерпением, лаская Натаху
не только руками, но и взглядом.
А она уже не бесчувственная кукла: напряглась вся, зубы стиснуты, ку-
лачки сжаты, глаза закрыты, румянец на щеках, дышит тяжело, даже тазом
начала двигать, чего никогда раньше не бывало... Значит, скоро конечная
станция, застонет, охнет паду раз грубым голосом, ей обычно не
свойственным и к нежному облику не подходящим, и расслабится, улыбнется,
откроет глаза: "Я уже. Теперь давай ты..." Или он раньше присоединится,
и они одновременно влетят на конечную станцию...
Звенит звонок, врывается в сон. Лис удерживает сладостную картинку
потому, что надо облегчиться, "петухами" он брезгует и онанировать не
хочет, только во снах разряжается. Сознание раздваивается: одна половина
понимает, что он спит, но от подъема никуда не деться, и он уже полуп-
роснулся, раз осознает происходящее. Во второй половине он приникает к
Натахе, соединяется с ней, яростно вгоняет в нее воспаленную плоть,
чувствует ответные толчки и... Получилось, успел!
Натаха исчезает, остается понимание полусна и происшедшего облегче-
ния, ощущение мокроты в трусах и мысль, что надо срочно вымыться. Цеп-
ляться за сон больше нет смысла, и Лис вываливается в реальный мир.
Отряд медленно просыпается, все матерят Маргариту, бросают в него ки-
лограммовыми ботинками, но больше для порядка над зоной резко взревает
ревун и мощный динамик с короткими промежутками грохочет. "Московское
время шесть часов. По ИТК-13 объявляется подъем!"
Лис поднимается, натягивает зэковскую робу, уже не испытывая к ней
такого отвращения, как в самом начале срока, втискивает ноги в негнущие-
ся ботинки и привычно отправляется по утреннему маршруту: туалет с неиз-
менной очередью жмущихся с ноги на ногу "мужиков" и умывальник с такой
же, только ухе не пересиливающей физиологическую потребность очередью.
Лис в очередях не стоит, он "в авторитете", перед ним расступаются.
Обмывшись до пояса холодной водой, он подмылся, не снимая, простирнул
спереди трусы, оттянув, выжал ткань. Высохнет на теле, не впервой.
- Обтрухался? Тебе везет! - к соседнему крану стал Зотов, бывший кол-
лега, тоже начальник розыска. - У меня так не получается. И Маргарита с
остальными надоели.
Он осторожно сполоснул глаза, шумно высморкался, повернулся.
- Слышь, кореш, в четвертый отряд майор с Украины прибыл, говорят,
классно за щеку принимает. Хочешь, сходим перед отбоем?
Лис дочистил зубы, сплюнул.
Ну и рожа! Настоящий матерый зэчара! Он привык к мысли о предстоящем
сроке - вот в чем дело. И переродился. А может, всегда был таким внутри,
а сейчас маскировочная шкура благопристойности сползла...
- Без меня сходишь!
Главное, не притерпеться к роли зэка, иначе - пропал! Он, Лис, не бу-
дет бить зону шесть лет! Недаром написал столько жалоб во все прокурорс-
кие и судебные инстанции! Вон копий - целая папка. И ответы: оснований к
пересмотру приговора нет!
Как же нет, псы поганые, когда есть! Вы только дело поднимите да до-
воды жалоб проверьте - все сразу ясно станет!
Нет, не хотят возиться. Бил задержанного? Пистолетом угрожал? Даже на
видеопленку записано! Чего же в приговоре копаться...
- Объявляется утреннее построение! - рявкнул динамик.
Лис занял свое место в строю. Плечом к плечу на плацу НТК-13 стояли
бывшие должностные лица, в основном менты. Статьи у них разнообразием не
отличались: причинение телесных повреждений, превышение власти, получе-
ние взятки, у сотрудников вневедомственной охраны часты кражи охраняемо-
го имущества...
У сержантов патрульно-постовой службы - в основном мордобой, мелкие
поборы, случаются изнасилования. У следователей, начальников подразделе-
ний и служб наиболее распространены взятки. У прокурорских и судейских -
сплошь взятки и должностной подлог. Советско-партийные бонзы - тоже
сплошняком за взятки попадают. Они-то никакого отношения к правоохрани-
тельным органам не имеют, по всем правилам должны в обычные зоны идти да
идейновоспитательную работу проводить с уголовниками, Но нет - выхлопо-
тали себе льготу...
Сам Лис всех, кто здесь парился, на две категории делил. Те, кто за
исполнение службы попал, - дело одно. Пусть неумело или нерадиво долг
правили, но умысла гадкого, своекорыстного не имели. Вон Павлов, дежур-
ный, связал буйствующего хулигана, да не уследил, тот на спину перевер-
нулся и захлебнулся в собственной блевотине. Сенченко, участковый, до-
машнего Дебошира задерживал, тот активно сопротивлялся, пришлось взять
на прием, а шейный позвонок - хрусть! И лопнул... Патракиев, опер, квар-
тирного вора гнал, выстрелил вслед, а пуля тому плечо насквозь пробила и
прохожему в грудь. Сопкин, один против двоих, увидел нож - застрелил
обоих. А у второго ни ножа, ни кастета...
По убеждению Лиса таких вообще сажать нельзя. Ну, а если все же госу-
дарство считает нужным как опасных преступников от общества изолировать,
то для них и должна быть специальная колония с облегченным режимом, а
еще правильнее - просто поселение.
Зато другие... Сержанты Петров и Заславский хватали у ресторана под-
выпивших мужчин в приличном "прикиде", завозили за город, избивали пал-
ками до полусмерти, ценности, деньги, вещи забирали и выкидывали бедолаг
в придорожную канаву. Разбойники в форме, еб их мать! Дудорин из спецп-
риемника задержанных баб трахал. Метелкин, участковый, по пьянке к граж-
данину пристал, драку затеял, глаз выбил. Иванов, опер, любовника жены
избил и по сфабрикованному материалу на три дня в КПЗ засунул Лескин,
судья, ча взятки преступникам меру пресечения смягчал да условные приго-
воры выносил. И остальные хищники, которые хапали что могли, гребли под
себя изо всех сил, должность как кормушку использовали во вред закону...
Вот эту вторую категорию Лис бы в общие зоны направил. Раз они обыч-
ные уголовники, то пусть с уголовниками и разбираются, хотя результат
таких разборок известен заранее... Или в спецзону, но другую, на каторж-
ные работы!
- Коренев!
- Я! - гаркнул Лис как и положено.
- Костиков!
- Я, - отозвался младший лейтенант, осужденный за шесть квартирных
краж и два грабежа.
- Котенев!
- Я, - откликнулся сержант, изнасиловавший четырнадцатилетнюю девоч-
ку.
- Котелевский!
- Я, - пробасил гигант-старлей, неправильно применивший оружие.
- Кофейкин!
- Я, - вякнул боров-прокурор, выпускавший за взятки преступников, ко-
торых с таким трудом устанавливали и задерживали Лис и его товарищи.
Сейчас все стояли бок о бок в одной шеренге, и закон не делал между
ними никаких различий.
Лис считал это крайней несправедливостью.
Свое осуждение он тоже считал несправедливым. Хотя действительно сде-
лал то, что написано в приговоре. И даже больше. Но, во-первых, все, что
он делал, было направлено на обуздание уголовной сволочи. Никаких шкур-
ных, корыстных интересов он не имел. И если приходилось нарушать закон,
то только потому, что он связывал руки. А если закон мешал наказать
опасного негодяя, он действовал вопреки закону.
Во-вторых, многие переступают через закон, когда он им мешает, и при-
чем совершенно безнаказанно А его подставили. Хряк Бобовкин - вот кто
это сделал С мальчишки-эксперта какой спрос заснял на свою камеру и от-
дал пленку. Хотя тоже должен соображать что хорошо, что плохо Трупто при
нем выкапывали.
Перекличка закончилась. Отряд строем двинулся в столовую. Там было
душно, гремели ложки, миски и кружки. Привычно покрикивали раздатчики. В
углу у своего стола жались "петухи", им предстояло получать еду в пос-
леднюю очередь. Бац! Бац! Главный "петух" Котенев съездил по мордасам
Зинке и Маргарите. Остальные засмеялись. У них тоже существовала своя
иерархия, а главпетух поддерживал строгую дисциплину.
К Лису подошел маленький шустрый Шворкин - дежурный вытрезвителя,
насмерть забивший "выступавшего" клиента.
- Из Тиходонска бумага пришла насчет тебя, - зашептал он в самое ухо.
- Чтоб проверили причастность к убийству какого-то Сахно или Сихно... Ты
чего, правда, кого-то грохнул?
Лис оскалился.
- А тебе поручили проверить?
- Что ты, я так спросил, - испугался Шворкин. Он убирал в помещениях
штаба колонии и слышал много разговоров, не предназначенных для посто-
ронних ушей. А Лис вступился за него, когда трое зэков вознамерились
учинить расправу с несостоятельным карточным должником.
Драка вышла отчаянной, с применением палок и заточек, потому произве-
ла на Шворкина сильное впечатление. Благодарность к спасителю перевесила
страх перед администрацией, и бывший дежурный стал исправно передавать
Лису интересующую информацию. Он, конечно, не знал, что схватка не на
жизнь, а на смерть была искусной имитацией, да и никто, кроме Лиса и
трех его агентов, не мог об этом догадаться, потому что палки, заточки,
удары и синяки - все было настоящим.
Мастер оперативных комбинаций, майор Коренев проводил их всегда очень
убедительно, чтобы самый хитрый и изощренный противник не мог ничего за-
подозрить. Кроме тщательной подготовки, успех ему обеспечивала внутрен-
няя решимость добиться цели любой ценой. И если бы на Шворкина напали
по-настоящему, он все равно встрял бы и дрался всерьез, до конца. И все
равно Шворкин исправно носил бы ему сообщения о происходящем в штабе,
так же, как делали это многие другие обитатели специальной колонии.
В служебных аттестациях майора Коренева отмечались блестящие способ-
ности к оперативной работе. После осуждения они никуда не исчезли, пото-
му он заплел зону агентурной сетью более плотной, чем сеть четырех сот-
рудников оперчасти ИТК-13, возглавляемых майором Сазоновым. Вдобавок ко
всему многие секретные агенты администрации делились информацией и с
ним, поэтому Лис был в курсе большинства разработок Сазонова.
Поскольку информация имеет обыкновение утекать в обе стороны, на-
чальник оперчасти знал о деятельности Лиса, несколько раз вызывал его к
себе и окольными путями заводил разговоры о сотрудничестве.
Лис отшучивался:
- Если узнаю о заговоре против власти или о подготовке убийства, обя-
зательно сообщу. А остальную информацию я не запоминаю.
В обычной колонии "кум" обязательно запрессовал бы несговорчивого зэ-
ка. Но Сазонов поулыбался в ответ и проводил бывшего коллегу до дверей
кабинета.
Вообще, и начальник "тринадцатой", подполковник Жистовский, и его
подчиненные находились в довольно двусмысленном положении. С одной сто-
роны, они должны были "исправлять и перевоспитывать" обычных уголовных
преступников, осужденных областными и верховными республиканскими суда-
ми. Процесс исправительно-трудового воздействия включал в себя и целый
букет репрессий - от штрафного изолятора до дубинок охочих до расправы
прапорщиков войскового наряда.
С другой стороны, к "обычному уголовному преступнику" мог заехать с
визитом какой-нибудь министр, сопровождаемый начальником УВД или проку-
рором области. А бывало, что приговор вдруг отменяли, и вчерашний зэк
взлетал опять в высшие сферы власти... А как прикажете "перевоспитывать"
недавнего первого зама министра внутренних дел - фактически главную фи-
гуру в системе МВД, у которого в высоких кабинетах остались многочислен-
ные друзья-приятели?
Администрации спецзоны приходилось проявлять гибкость и дипломатич-
ность, направляя острие перевоспитания в основном на младший и средний
начсостав, осужденный за кражи, грабежи и рукоприкладство. Ибо чем выше
прошлая должность нынешнего зэка и чем крупнее сумма полученных им взя-
ток, тем большая вероятность отмены приговора или помилования с полной
реабилитацией. Так, полностью оправданы и вернулись на родину героями
матерые расхитители и взяточники, осужденные по узбекским делам Не имею-
щий собственного родственного клана, первый зам МВД протоптался в зоне
подольше, но в конце концов дружеские связи сработали и ему тоже скости-
ли оставшуюся часть срока.
Лис, конечно, не относился к "сильным мира сего", но хороший опер то-
же способен доставить зоновскому коллеге немало неприятностей, поэтому
дальновидный Сазонов прессовать его не стал, предпочтя сохранить нейт-
ральные отношения.
И по-прежнему часть информаторов на встречи с сотрудниками оперчасти
спешит, а часть с Лисом информацией делится.
- Еще что?
Лис гипнотизирующим взглядом впился в Шворкина, и тот сморщил ма-
ленький лобик, искренне стараясь не забыть ничего важного.
- Запрос прислали: дать предложения по статьям, подпадающим под ам-
нистию. Вроде к концу года объявят...
- Еще!
- Циркуляр по усилению борьбы с побегами... И вроде все...
Лис кивнул, и Шворкин исчез с облегчением человека, выполнившего
сложную, но необходимую работу. Сегодня еще пять-семь доверенных лиц со-
общат Кореневу, что делается в отрядах, какие задачи ставит перед сек-
ретными сотрудниками оперчасть, что произошло в администрации, какие
официальные и неофициальные вести поступили с воли.
Лишенный специального звания "майор милиции" и разжалованный с долж-
ности начальника уголовного розыска Центрального РОВД города Тиходонска,
осужденный Коренев продолжал заниматься работой, составляющей смысл его
жизни.
Коренев прослужил в милиции четырнадцать лет. Специфика этой службы
такова, что каждый день она преподносит тебе уроки, дает богатейший жиз-
ненный материал, который следует хорошо усвоить и уметь использовать в
дальнейшем. Если ты умеешь делать выводы из ситуаций, преподносимых
службой, то останешься в живых и можешь продвинуться по должностным сту-
пеням. Если нет - сгниешь в яме либо засохнешь на исполнительских ролях.
В двадцать один год он надел милицейскую форму и сел на заднее про-
давленное сиденье раздолбанного патрульного УАЗа. Старшим патрульной
группы был двадцативосъмилетний старшина Кирсанов, баранку крутил мили-
ционершофер Веснин.
Запомнился первый нарушитель - крепкий, расстегнутый до пояса мужик,
который в изрядном подпитии учинил дебош на Большой Садовой. Гуляющий
народ обходил бурный водоворот человеческих тел, из которого доносилась
отборная матерщина вперемешку со страшными угрозами.
Когда скрипнули тормоза патрульного автомобиля, мгновенно собралась
толпа, жаждущая острого зрелища. Коренев не знал, как следует поступать
в таких случаях, и рассчитывал поучиться у старших товарищей, но те,
оказывается, не собирались ничему учить, а хотели сами посмотреть, каков
новичок в деле.
- Давай, - лениво бросил Кирсанов, облокотившись на открытую дверцу,
вот и вся учеба.
Полукруг зевак предупредительно расступился, и Коренев увидел двух
мужчин с разбитыми носами и победителя, того самого крепкого мужика с
распахнутой волосатой грудью. Он двинулся вперед, решив, что сориентиру-
ется по ходу развивающихся событий; когда расстояние сократилось до двух
метров, он испугался собственного незнания: какие слова говорить, как
именно выступать от лица закона, представителем которого он, по словам
командира взвода, теперь является.
Но, опьяненный кровью противников и сладкий вкусом победы мужик бро-
сился на него и тем спас положение, потому что отслуживший два с полови-
ной года в оперативной бригаде дивизии внутренних войск рядовой Коренев
хорошо знал, как себя вести в случае прямого нападения.
Сделав обманный выпад, он ушел с линии атаки, захватил мужика за руку
и выполнил подсечку. Когда тот врезался мордой в асфальт, Коренев завер-
нул ему руку к затылку, подхватил локтевым сгибом под горло и резко пос-
тавил на ноги, после чего повел хрипящего хулигана к машине.
Кирсанов уже распахнул заднюю дверь, и Коренев забросил задержанного
в "собачник" - крохотный отсек, отгороженный от салона густой проволоч-
ной сеткой.
- Молодец!
Старший наряда хлопнул новичка по плечу.
За этот вечер их экипаж произвел еще несколько задержаний. Дубинок
тогда не было, приходилось обходиться руками и ногами. Кирсанов и Веснин
специальными приемами не владели, но управлялись с правонарушителями
сноровисто и быстро.
Потом они выехали на вокзальную площадь, въезд на которую по бюрокра-
тическому чиновничьему идиотизму был запрещен, что не мешало провожаю-
щим, встречающим, таксистам и частным извозчикам поступать вполне ес-
тественно и удобно, подъезжая поближе к перрону.
Кирсанов проверил документы у водителей трех стоящих с краю автомашин
и оштрафовал каждого на один рубль. Коренев удивился, так как в их функ-
ции такая работа не входила, периодически на вокзальной площади сви-
репствовали гаишники. К тому же здесь скопилось несколько сотен автомо-
билей.
- Почему только троих? - поинтересовался он.
- Так нас же трое, - не вполне понятно объяснил старшина.
Все прояснилось немного позднее. Патрульный автомобиль остановился у
служебного входа вокзального ресторана. Вслед за коллегами Коренев вошел
в небольшой зал с четырьмя столиками, один из которых был тут же накрыт
проворной официанткой, явно знающей, что от нее требуется.
Она принесла каждому по овощному салату со сметаной, тарелке наварис-
того борща и шницелю с жареной картошкой В завершение поставила на стол
стаканы с вкусным горячим чаем.
Следуя примеру новых товарищей, проголодавшийся Коренев с аппетитом
ел, стараясь не думать, что в кармане у него только сорок копеек.
- Два девяносто, - сообщила официантка, когда пришло время рассчиты-
ваться, и Кирсанов широким жестом положил на стол три рублевых бумажки.
- Я отдам с получки, - сказал Коренев, когда они вернулись к машине.
Коллеги рассмеялись.
- Чудик, мы же на всех заработали, - пояснил старшина Новичок, обуре-
ваемый сомнениями, некоторое время молчал, но потом не выдержал.
- А так разве можно?
- Конечно, - уверенно кивнул Кирсанов. - У нас ночное дежурство Нас
обязаны накормить горячим обедом. Но никто этого никогда не делал, не
делает и делать не будет. Значит, надо самим о себе позаботиться. Ты
согласен?
Коренев пожал плечами.
- За деньги граждан? Не знаю...
- Они же нарушили, - вмешался в разговор Веснин. - Заехали под знак.
Гаишник сдернул бы с каждого трояк. А так они довольны - легко отдела-
лись.
- Самое главное - не зарываться, - продолжил Кирсанов. - Никогда не
наглей, имей совесть, веди себя по-человечески. Если бы мы всех здесь
остригли, это было бы хамство. А то, что вынужденно взяли себе на обед,
ничего страшного.
- Но не по закону...
- Законы очень хитро написаны. Ты лучше на людей смотри. Зря их не
обижай. Вот сейчас кто-нибудь возмущался, скандалил, грозился жалобой?
- Да нет...
- Это главное. Потому что я с подходом, вежливо, культурно. "Вы нару-
шили, штраф один рубль". А человек сам знает, что нарушил. И что рубль -
по-божески. Он на нас не в обиде. Значит, все в порядке.
Это был первый урок житейской милицейской мудрости, полученный моло-
дым Кореневым. Впоследствии он понял, что ему повезло с экипажем. Многие
"потрошили" задержанных, снимали с пьяных часы, норовили трахнуть под-
вернувшуюся женщину. Кирсанов и Веснин вели себя очень умеренно и до-
вольствовались минимально необходимым. Кстати, жалоб на них никогда не
поступало.
Немало полезных уроков получил Коренев, перейдя в уголовный розыск.
Поначалу его прикрепили к Ларченкову, но тот никогда не расставался с
Босяковым, поэтому стажировку молодой опер проходил сразу у двоих.
Так втроем они и выехали на заяву о бытовом хулиганстве. Вроде мелочь
- не разбойное нападение, не ножевое ранение, не групповая драка. Прие-
хал, забрал перебравшего мужика, отвез в отдел и посадил в клетку -
пусть охолонет, пока протокол составляют. Так бывает в девяносто пяти
случаях из ста.
Но случаются особые ситуации, когда сталкиваешься не с подвыпившим
дебоширом, а замордованным работой, водкой, семьей и опостылевшим бытом
до ручки самоубийцей, пока еще дышащим и активно функционирующим, но ухе
поставившем крест на своей неудавшейся жизни, налитым опасной черной
злобой на весь окружающий мир и тех, кто собирается его пережить.
На эти пять процентов и приходятся нелепые дикие случаи, когда при-
бывший на рядовую семейную ссору наряд в упор расстреливается из двуст-
волки, либо сунувшийся в дверь участковый получает топором по голове...
Каждый такой факт вызывает резонанс в милицейской среде, но постепенно
забывается как нетипичный. И при выезде на бытовое ориентируются на
стандартные, не представляющие опасности, развязки.
Они подъехали к неказистому частному дому, маленький кругленький Лар-
ченков и высокий худощавый Босяков переговорили с встретившей машину хо-
зяйкой и махнули в глубину двора.
- Там, в сарае...
Коренев понял, что его снова испытывают, и пошел в указанном направ-
лении.
В сарае был полумрак, пьяный до остекленения мужик сидел на табурет-
ке, привалившись к верстаку, заставленному пустыми бутылками и остатками
жалкой закуски. Коренев хотел подойти к нему и вывести к машине, но
что-то заставило обернуться, за дверью стоял еще один, с бледным до си-
невы лицом и растрепанными волосами, в поднятой руке он сжимал молоток.
Коренев поймал кисть и без особого труда выдернул инструмент, после
чего толкнул противника, и тот повалился на пол рядом с собутыльником.
В это время в сарай ртутным шариком вкатился Ларченков, в дверном
проеме мрачно застыл его напарник.
- Ну что, молодой, получилось? - покровительственно спросил маленький
опер и вдруг увидел молоток, который Коренев так и держал в руке.
- А это что? - угрожающе процедил он.
- Вон у того отобрал, - показал Коренев. - Стоял сзади, замахивал-
ся...
Ртутный шарик накатился на растрепанного и стал множеством рук и ног,
замелькавших с невиданной скоростью. Сильные удары сотрясали скорчившее-
ся тело, раздавались хрипы, стоны, утробное мычание.
- Не надо, Иван, - проговорил Коренев - Он же мне ничего не сделал!
- Когда сделает - поздно будет! - Босяков переступил порог и присое-
динился к товарищу Они преимущественно работали ногами, и впечатление
было такое, будто месят глину.
"Насмерть забьют!" - подумал Коренев и еще раз попытался прекратить
расправу. Но опера знали какой-то неизвестный еще ему предел и внезапно
оставили бездыханное тело в покое.
Нагнувшись к стеклянному мужику, Босяков расчетливо бухнул его под
глаз и по сопатке. Брызнула кровь.
- Обоюдная драка, - удовлетворенно сказал опер - Потащили их в маши-
ну...
Вечером, в конце смены, когда распили для снятия стресса бутылку вод-
ки на троих, Коренев вернулся к вопросу, мучившему его весь день.
- За что вы этого алкаша так? Он мне ничего не сделал Только поднял
молоток, и все. Даже не сопротивлялся
- Думаешь, мы его за тебя били? - скривился Ларченков. - Нет! Мы ему
урок давали, на мента свою грязную лапу не поднимай! Особенно с желез-
кой! И будь спокоен, он этот урок запомнит на всю жизнь! И другим расс-
кажет, и те тоже задумаются!
- Он же пьяный. Небось и не запомнил за что.
- Не-е-ет! Все, что их касается, они прекрасно помнят! Вот если бы он
тебе череп проломил, ты бы сейчас валялся в реанимации или в морге, а он
бы клялся, что ничего не помнит!
А ведь верно! Не обернись он интуитивно - вполне мог получить молот-
ком по башке! Коренев ощутил холодок запоздалого страха. И расправа над
лохматым пропойцей уже не казалась бессмысленной и жестокой.
В то время менты еще горой стояли друг за друга. Любой выпад против
