глазами был трогательно рад обществу Хая в дни ожидания, а Хай находил
интересными сообщаемые им сведения, и поэтому они ежедневно ужинали
вместе: Хай выставлял вино, большой запас которого он привез из Зенга.
- Как ты приказал, я сохранил обычное число патрулей.
- Хорошо. - Хай кивнул над блюдом с печеной речной рыбой и диким
рисом. - Заметили ли они усиление активности в связис нашим прибытием?
- Нет, святейшество. Прошлой ночью отряд в несколько сот человек
пересек реку и напал на один из моих постов. Мы их отогнали, убив
пятьдесят человек.
- А чего они добиваются этими рейдами?
- Оружие. И пытаются оценить наши силы.
- На всей границе такая активность?
- Нет, святой отец. Но тут, в Сетте, против нас одно из самых
воинственных племен, венди, они исключение. Вы помните, наверно, как
четыре года назад они пересекли реку целым войском в 20 000 человек,
истребили здешний гарнизон и вторглись в долину...
- Да, - прервал Хай - Я был со своим легионом, когда мы встретили их
под Бхором.
- А! конечно. Я вспомнил, что ваш легион был в почетном списке. -
Командир рассмеялся. - Из этих 20 000 ни один не вернулся за реку.
- Но они хорошо сражались - для язычников, - признал Хай.
- Верно, святейшество, и в этом отношении они исключение, а за
прошедшие годы они стали еще сильнее.
- Ты видел их город?
- Нет, святейшество, но у меня много шпионов. Город расположен на
первых склонах северных холмов, там, где с плато спускается приток большой
реки Кал.
- Каково его население?
- Не менее 50 000.
- Так много! - Хай с набитым рыбой ртом смотрел на командира.
- Это многочисленное племя, и не все они живут в городе. Они пасут
большие стада скота на равнинах.
- Город укреплен?
- Это всего лишь большое скопление хижин, святейшество. Вокруг
некоторых домов ограда, но она лишь защита от диких животных.
Раб наполнил снова вином чашу Хая и убрал пустое блюда. Хай взял чашу
в руки и задумчиво посмотрел на темную красную жидкость. Его молчание
встревожило командира, который вдруг спросил:
- Правда ли, что завтра сюда приезжает царь?
- Да. В этом рейде Ланнон Хиканус пойдет с моим легионом.
- Я никогда не был представлен ему, - сказал собеседник, и Хай
подумал о карьере пожилого офицера, который, лишенный знатного покровителя
и богатства, всю службу провел в отдаленной дикой местности.
- Я представлю тебя ему, - пообещал Хай и увидел трогательную
благодарность в глазах офицера.
Одна из бирем, патрулировавших реку, под покровом ночи высадила на
противоположный берег сотню топорников и лучников, и еще до рассвета они
натянули линии через реку.
В этом месте река достигала трехсот шагов в ширину - грязно-серый
водный поток между крутыми берегами, поросшими лесом, тростником и
кустами. На реку спустили плоты и прикрепили их к натянутым линиям. Легион
переправлялся группами по пятьдесят человек, а слоны легко шли в брод,
таща за собой плоты.
Переправа была хорошо отработанным делом: не в первый раз легион
пересекал большую реку. Было несколько небольших происшествий: два гоплита
свалились с плотов и тут же утонули под тяжестью своего вооружения, один
из плотов перевернулся, сбросив людей и вооружение в мелкую воду у берега,
но все благополучно добрались до берега, у одного легионера рука затряла в
линии, на которой тянули плот, и ее отрезало по локоть, но вся переправа
закончилась к середине утра, и Ланнон повернулся к Хаю:
- Прекрасно сделано, моя Птица Солнца. Теперь объясни мне порядок
следования.
Хай оставил одну из когорт охранять переправу и припасы: груду сухого
мяса и зерна в кожаных мешках. Возвращаясь, легионеры устанут,
проголодаются, может быть, их будут преследовать, а если все пройдет, как
задумано, прибавятся тысячи ртов, которые тоже нужно будет кормить.
Затем под укрытием заслона из легкой пехоты и лучников он начал марш
к городу варваров Калу. Вот где проявились недели тренировки и закалки во
время марша из Зенг-Ханно. Хотя местность была пересеченной, густо
поросшей лесом, легион двигался быстро, проходя каждый час по пять миль.
Впереди шли разведчики, обеспечивавшие внезапность нападения: ни один
встреченный не мог предупредить город. Несколько сотен встреченных
пастухов, охотников и собирателей корней были уничтожены внезапным залпом
стрел или ударами топоров. Тела их оставались лежать вдоль дороги, и
солдаты проходили мимо, даже не бросая на них взгляда. Хай видел, что
местные жители - рослые люди в набедренных повязках из звериных шкур, с
племенными царапинами на лице и груди. Как и у большинства жителей севера,
кожа у них темная синевато-черная. У некоторых зубы искалечены, заострены,
как у акулы, мужчины вооружены копьями и большими топорами с лезвием в
форме полумесяца.
После наступления тьмы легион остановился, поужинали холодным мясом и
просовыми лепешками из сумок, а подносчики вина ходили меж рядами,
наполняя чаши.
- Смотри, - Хай коснулся плеча Ланнона и указал на северные холмы.
Небо светилось, как будто луна всходила в необычном месте. Это отражение
от тысяч кухонных костров.
- Богатый урожай, - кивнул Ланнон. - Как и предсказала ведьма.
Хай при упоминании Танит поежился, но промолчал.
- Ее слова меня беспокоят, я много ночей думал над ними. - Ланнон
вытер жирные пальцы и губы, прежде чем потянуться за чашей вина. - Она
приносит смерть, тьму и измену друга. - Он ополоснул рот вином и выплюнул
его на землю, прежде чем напиться.
Хай сказал: "Она не приносит, просто ответила на вопрос".
Но Ланнон возразил: "Я считаю ее злом".
- Государь! - воскликнул Хай.
- Пусть тебя не вводит в заблуждение хорошенькое личико, Хай.
- Она молода, невинна, - начал он, но видя, что Ланнон наклонился и
всматривается ему в лицо, смолк.
- Что она для тебя, моя Птица Солнца?
- Как девушка - ничто. Да и как можно иначе - ведь она принадлежит
богине. - Хай отрекся от своей любви, и Ланнон скептически хмыкнул.
- Ты мудр во всем, кроме женщин, друг мой. Позволь мне быть твоим
руководителем.
- Ты добр, как всегда, - сказал Хай.
- Держись от нее подальше, Хай. Тебя предупреждает человек, который
тебя любит: она не принесет тебе ничего, кроме горя.
- Мы достаточно отдыхали, - Хай встал и приспособил петлю топора на
плече. - Время продолжить марш.
После полуночи перевалили линию низких холмов, и перед ними открылась
широкая равнина, пересекаемая рекой Кал. Равнина была залита серебряным и
голубым лунным светом, и дым от десяти тысяч кухонных костров расстилался
над рекой,
Костры превратились в тусклые красные пятна, разбросанные по всему
городу, темные бесформенные хижины были поставлены без всякого плана или
порядка - огромное собрание примитивных жилищ.
- Он оценил население в 50 000 - и не ошибся. - Хай посмотрел на
город. Стоявший рядом Ланнон спросил:
- Как ты собираешься действовать? - Хай улыбнулся в лунном свете.
- Ты научил меня охотиться на дичь, мой царь.
Пришли за приказами командиры когорт, в плащах, шлемах, молчаливые и
серьезные. Хай приказал разместить с востока тонкий слой легких пехотинцев
и прикрывающих их лучников. Днем разведчики захватили около 4 000 голов
низкорослого скота, принадлежащего венди.
- Возьмите скот с собой. Помните трюк, который использовал Ганнибал в
Италии? Он нам послужит и здесь.
Когда Хай объяснил свой план, Ланнон радостно рассмеялся и хлопнул
его по плечу. "Лети для меня, Птица Солнца".
- Рычи для меня, Великий Лев. - Хай улыбнулся в ответ, надевая и
застегивая шлем.
Хай провел незаметно 4 500 своих тяжелых пехотинцев и топорников на
восток и расположил их полумесяцем на краю леса за городом. Потом поспал с
час и, когда его разбудил центурион, Хай почувствовал, что все его тело
застыло и промокло от ночной росы и холода.
- Приготовиться! - негромко приказал он, и этот приказ был передан по
рядам. В лесу началось еле заметное движение: легионеры подвешивали
топоры, мечи и луки и брали в руки тяжелые деревянные дубины, которые
употребляются при взятии рабов.
Хай и Ланнон пошли на командный пункт в центре линии, запахиваясь в
плащи и разминая затекшие мышцы.
Хай посмотрел на спящий город, и в нос ему ударили запахи древесного
дыма, пищи и человеческих экскрементов - кислые запахи человеческого
поселения. Город спал, только где-то лаял одинокий пес да плакал капризный
ребенок.
Хай негромко сказал: "Пора". Ланнон кивнул. Хай повернулся и отдал
приказ одному из центурионов. Тот наклонился к глиняному горшку с огнем,
раздул пламя и сунул в него связку пропитанных смолой тряпок, привязанных
к концу стрелы. Когда тряпки разгорелись, он наложил стрелу на тетиву и
пустил ее высокой параболой в темное небо. Вдоль всей линии сигнал был
повторен, в темноте ярко сверкнули горящие стрелы, но тишина не была
нарушена, и город продолжал спать.
- Они не выставили ни охраны, ни постов - ничего, - презрительно
сказал Ланнон.
- Варвары, - тихо заметил Хай.
- Они заслуживают рабства.
- Да, им лучше быть рабами, чем свободными людьми, - согласился Хай.
- Мы их одеваем, кормим, показываем истинных богов.
Ланнон кивнул. "Мы пришли, чтобы вывести их из тьмы на свет солнца".
- И взвесил тяжелую дубину в правой руке.
На востоке из леса неожиданно показалась ревущая масса взбешенного
скота. На рогах животных горели травяные факелы, смоченные смолой. За
собой скот тащил горящие ветви. Животных гнал ужас и линия кричащих
солдат. Вся сцена превратилась в ад пыли, дыма и пламени. Стадо влетело в
город, обрушивая хрупкие хижины, поджигая их, растаптывая ничего не
понимающих обнаженных венди, выскакивавших из своих жилищ. Сзади бежали
воины, обрушивая удары дубин на выживших и оставляя их лежать в пыли.
В городе начались крики, слышались вопли тысяч испуганных голосов.
Хай слышал топот копыт, видел взрывы желтого пламени, столбы искр
вздымались в темное небо: это горели сухие хижины.
- Держите линию! - приказывал он стоявшим поблизости. - Не оставляйте
щелей в сети, иначе рыба уйдет в них.
Ночь наполнилась движением, шумом, пламенем. Огонь быстро разгорался,
освещая сцену мерцающим желтым светом, с криками метались венди, на них
надвигались мрачные линии захватчиков. Взметались и опускались дубины,
звук их ударов напоминал работу дровосека в лесу. Жители города, черные и
обнаженные, падали и лежали неподвижно или дергались с воплями и воем.
Женщина с ребенком, прижатым к груди, увидела приближавшуюся
безжалостную линию, заметалась, как корова, согнанная с лежбища, и вбежала
прямо в пылающую хижину. Она вспыхнула, как факел, волосы ее взорвались,
она крикнула раз и упала, неотличимая от пепла. Хай видел это, и кровавое
безумие оставило его, сменилось отвращением и отталкиванием.
- Тише! - крикнул он. - Легче удары дубинами! - И вот в этом ужасном
смятении медленно стал возникать порядок. Надсмотрщики строили пленников
рядами, пехота прочесывала город, огни догорали, оставив дымящиеся груды.
Пришел рассвет, гневный и красный, повсюду стояли столбы дыма. Когда
Хай пропел приветствие Баалу, вопли и стоны рабов смешивались с голосами
легионеров.
Хай торопился, организуя отход. Две когорты под командованием
молодого Бакмора уже двинулись к большой реке, гоня перед собой
захваченный скот. Хай предположил, что всего захвачено не менее 20 000
этих низкорослых местных животных. Бакмор в соответствии с приказом Хая
должен был переправить скот через реку и немедленно вернуться, чтобы
прикрывать отход.
Теперь необходимо было заставить двинуться длинную колонну рабов.
Легион от реки к городу шел полдня и ночь, обратная дорога займет не менее
двух-трех дней. Вновь пойманных рабов нужно заковать, не привыкшие к
цепям, они будут двигаться медленно, задерживая всю колонну. Любая
задержка опасна и делает тяжело нагруженный легион уязвимым для ответного
удара.
Один из центурионов, с выпачканной в саже одежде и с сожженной
бородой, обратился к Хаю: "Мой господин".
- Что?
- Рабы. Среди них мало молодых мужчин.
Хай повернулся к черной массе. На рабов надевали легкие,
предназначенные для марша цепи, прикрепленные к ошейникам, как у собак в
своре.
- Да. - Теперь он и сам видел, что это в основном женщины и дети.
Надсмотрщики уже отобрали стариков и калек, и среди оставшихся оказалось
очень мало мужчин в возрасте воинов. Хай выбрал сообразительного на вид
подростка и обратился к нему на разговорном языке венди.
- Где воины? - Подросток испуганно посмотрел на него, потом опустил
глаза и не ответил. Центурион начал извлекать меч, при скрежете стали
мальчик опять испуганно поднял голову.
- Еще немного крови ничего не значит, - предупредил его Хай, и
мальчик сказал:
- Все ушли на север охотиться на буйволов.
- Когда они вернутся?
- Не знаю, - мальчик выразительно пожал плечами, и Хай понял, что
надо торопиться еще больше. Боевые отряды венди остались нетронутыми, а
столбы дыма привлекут их, как запах мяса привлекает стревятников.
- Поднимай их, быстрее в путь, - приказал он центуриону и заторопился
дальше. Из дыма показался Ланнон в сопровождении своей охраны и
оруженосцев. Один взгляд на его лицо предупредил Хая: лицо царя покраснело
и грозно хмурилось.
- Ты приказал надсмотрщикам оставить в живых тех, кого они
отбраковали?
- Да, государь. - Неожиданно Хаю опротивели вспышки разражения и
приступы гнева царя, теперь есть более важные дела.
- По какому праву? - спросил Ланнон.
- По праву командира царского легиона в ходе боевых действий.
- Я приказал сжечь город.
- Но не убивать стариков и больных.
- Я хочу, чтобы племена знали, что здесь проходил Ланнон Хиканус.
- Я оставил свидетелей этого, - коротко ответил Хай. - Если эти
старики обременят нас, то не меньше обременят племя. - Хай видел, что гнев
Ланнона проходит, он взял его за руку неожиданным жестом заговорщика.
- Величество, я должен сказать тебе кое-что важное. - И не давая
Ланнону времени рассердиться снова, Хай отвел его в сторону. - Боевые
отряды венди ушли от нас, они в поле.
Ланнон уже забыл свой гнев. "Далеко ли они?"
- Не знаю, но чем дольше мы проговорим, тем ближе они будут.
Уже миновал полдень, когда рабы были персчитаны и колонны готовы к
движению. Надсмотрщики доложили Хаю, что всего захвачено 22 000 человек.
Несмотря на приказ Хая идти сжатой колонной и не растягиваться, ряды
скованных венди протянулись на четыре мили и шли они очень медленно. Как
раненая многоножка, поднимались они на холмы и спускались в долины.
Первое нападение произошло в первую же ночь после полуночи. Для Хая
оно было неожиданностью: хоть он и принял все возможные меры
предосторожности, какие нужны в лагере на вражеской территории, однако
такого поведения от племен не ожидал. Перезано горло у часовых, залп стрел
из засады, короткий удар и тут же отступление через какое-то слабое место
в линии, но не такое мощное нападение, свидетельствующее о планировании и
контроле и совершенное со смертоносной точностью.
Только тренировка и дисциплина удержали его легион, когда на него
обрушился из тьмы ревущий поток. Они сражались два часа под рев труб и
крики центурионов в темноте:
- Ко мне, Шестой!
- Стоять, Шестой!
- Спокойно, Шестой!
Когда взошла луна и осветила поле боя, нападающие растворились в
лесу, и Хай смог пройти по когортам и оценить положение. Мертвые воины
племени лежали грудами вокруг квадратов когорт. При свете факелов
легионеры приканчивали раненых короткими ударами мечей, другие заботились
о своих раненых и укладывали мертвых для сожжения. Хай почувствовал
облегчение, поняв, что потери легиона невелики и какую тяжелую плату
заплатил сам враг.
Во время нападения многие связки рабов в ответ на крики нападавших
общими усилиями прорвали квадраты когорт и исчезли, по-прежнему скованные,
в ночи. Но осталось еще больше 16 000, кричащих от ужаса. голода и жажды.
Легион в темноте поджег кремационные костры и на ходу спел
приветствие Баалу. Не прошло и часа после восхода солнца, как стало ясно,
какой тактики будут придерживаться венди днем. Все укрытия по пути кишели
лучниками и копейщиками. Они уходили от ударов топорников Хая, но бока и
тыл колонны подвергались непрерывным нападениям значительной силы.
- Я никогда не слышал, чтобы такое случалось раньше, - заявил Ланнон
во время передышки, расстегивая шлем, чтобы охладить голову, и промывая
горло вином. - Они сражаются, как обученное и подготовленное войско.
- Это что-то новое, - согласился Хай, беря у оруженосца влажную
ткань, чтобы протереть лицо. Руки и лицо Хая были покрыты брызгами
засохшей крови, кровь запеклась на лезвие и древке топора с грифами.
- У них есть руководство и целенаправленность, я никогда не слышал,
чтобы варвары после поражения перегруппировывались. Никогда не слышал,
чтобы после отпора они нападали вновь.
Ланнон сплюнул красное вино на землю. "До конца дня у нас будет еще
немало забав", - сказал он и протянул чашу с вином Хаю.
В одном месте дорога пересекала узкий ручей и потом проходила между
двумя симметричными круглыми холмами, напоминавшими груди девушки. У брода
через ручей в земле торчали шестнадцать копий, на них были насажены
отрубленные головы легионеров, которые ушли в отряде Бакмора со скотом.
- Бакмор тоже прошел не без потерь, - заметил Хай, глядя, как
торопливо снимают с копий головы и закутывают в ткани.
- Шестнадцать из двенадцати сотен - едва ли такой урон можно
сравнивать с поражением у Тразименского озера, - легко ответил Ланнон - И
таким отвратительным способом они предупредили нас, что будут защищать
брод. Не слишком умелая тактика, Птица Солнца.
- Может быть, мой господин, - согласился Хай, но он заметил, какими
стали лица его людей при виде свирепо перерезанных глоток и тусклых
невидящих глаз отрубленных голов. Да и у самого у него все внутри
переворачивалось.
Как и предсказал Ланнон, брод был защищен. Его удерживал отряд,
численностью вдвое больший, чем легион Хая, и когда легионеры начали
прорубаться к ручью, с флангов и в тыл им ударили новые силы. Дважды
отводил свой отряд Хай от покрасневшего ручья, чтобы перестроиться и
передохнуть. Началась жара, и легионеры устали.
Ланнон получил удар копьем в лицо, рассекший щеку до кости - рана
казалась страшнее, чем была на самом деле. Борода его покрылась кровью и
грязью. Врач сшивал края раны, когда Хай присоединился к группе
приближенных царя, и Ланнон смешком отбросил его беспокойные вопросы.
- Будет интересный шрам. - И не двигая головой, сказал Хаю: - Я нашел
решение загадки, Хай. Вот оно! - Он указал через ручей на ближайший из
двух холмов. Вершина его находилась гораздо дальше дальности полета
стрелы, примерно в пятиста шагах. Склоны холма поросли лесом, но вершина
голая, плоская гранитная площадка, и на ней небольшая группа людей. Все
они собрались вокруг центральной фигуры.
Хай навсегда запомнил его, каким впервые увидел в этот роковой
полдень на вершине холма. Расстояние не уменьшало его, как остальных
собравшихся вокруг. Каким-то странным образом оно делало еще заметнее его
физическое превосходство. Огромный мужчина, на голову и плечи выше
окружающих. Солнце сверкало на смазанных маслом черных мышцах груди и рук,
на голове убор из голубых перьев цапли, развеваемых ветром. Вокруг пояса
короткая повязка из хвостов леопардов, но Хаю не нужно было ее, чтобы
догадаться, что перед ним король.
- Ах! - негромко сказал он и почувствовал, как внутри что-то
шевельнулось, будто развернулась холодная змея. На вершине холма король
венди сделал широкий сметающий жест и указал своим тяжелым боевым копьем в
сторону брода. Это был приказ, и от окружавшей его группы отделился
вестник и побежал вниз по холму, унося приказ короля.
- У племен появился вождь, - сказал Хай. - Надо было догадаться
раньше.
- Возьми его для меня, - приказал Ланнон. - Он мне нужен. Все
остальное неважно. Возьми для меня этого человека. - И Хай услышал в
голосе Ланнона новую ноту. Он удивился и посмотрел на царя. И понял. Не
боль от разрезанной щеки вызвала темные тени в голубых глазах Ланнона.
Впервые за многие годы знакомства с ним Хая Ланнон испугался.
Хай расчетливо выбрал последний час перед темнотой, когда тени
становятся длинными, а видимость ухудшается. Во второй половине дня он
провел разведку брода половиной когорты, но в густом лесу на берегу ручья
держал в резерве свои главные силы. Легионеры отдыхали в жаркое время,
ели, пили, точили оружие, а он готовился. Отобрал пятьдесят лучших солдат,
назвав их всех по именам, и отвел туда, где никто не сможет их увидеть на
высотах у ручья.
С днищ котлов они соскребли сажу и смешали ее с жиром, превратив в
густую пасту. Ее не хватило для пятидесяти человек, поэтому руки и ноги
они просто вымазали черной грязью с реки. Все разделись, к ошейникам им
прикрепили цепи, но заклинили их не железными болтами, а деревянными
прутиками. Щиты они взять с собой не могли, свои мечи они покрыли толстым
слоем грязи, чтобы солнце не блестело на металле, и привязали их к спине,
чтобы бежать со свободными руками.
- Вы рабы, а не легионеры, - сказал им Хай. - Бегите как рабы, как
побитые собаки.
Они выбежали из деревьев и побежали к реке, вопя от ужаса. Их
преследовало с полкогорты легионеров, тщательно нацеленные стрелы
пролетали мимо. Берега они достигли в пятиста шагах выше брода. И перешли
ручей, по-прежнему связанные цепью. Со своего наблюдательного пункта
король венди увидел их бегство и послал два больших отряда лучников и
копейщиков, чтобы прикрыть их.
На берегу реки завязалась кровавая битва, и Хай в суматохе сумел
увести свой отряд через реку и в густой лес на противоположном берегу.
Здесь среди деревьев размещался небольшой отряд венди, но когда они
разобрались в обмане, солдаты Хая сбросили цепи и обрушились на них
молчаливым смертоносным ударом.
Больше ничто не отделало их от подножия холма. Они собрались и,
скрываясь в лесу, обогнули холм. Двигались они быстро, и у подножия Хай
дал им отдохнуть несколько минут. Река смыла грязь с их ног и рук, ручейки
пота прорезали сажу на лицах, и все вместе придавало им дикий и отчаянный
вид.
Шум битвы на ручье стих и лес молчал, когда Хай повел свой отряд
вверх по заднему склону холма. Тут были расставлены часовые, но они
оказались невнимательны и не замечали дикие почерневшие фигуры в лесу,
пока не становилось слишком поздно.
Под плоской гранитной вершиной Хай снова подождал, прислушиваясь,
чтобы не пропустить обещанный Ланноном отвлекающий маневр. Отдаленные
крики и звон металла со стороны брода были почти не слышны из-за
расстояния и преграждавшего звуку дорогу холма.
Хай негромко сказал: "Пора. Все вместе". И они выскочили из леса и
побежали на голую вершину. Хай легко бежал впереди, большими шагами,
раскачивающейся походкой старого самца бабуина.
Когда он находился в двадцати шагах от вершины, король венди
почувствовал его присутствие, повернулся и посмотрел на Хая. Он выкрикнул
предупреждение своему штабу, а Хай устремился к нему, как терьер
вцепляется в горло льва. Два телохранителя короля попытались помешать ему,
но Хай нанес один удар топором, изменяя в полете направление удара, и
лезвие сначала убило одного, потом отрубило руку другому. Они упали, и Хай
пошел брать короля.
Огромный человек, может быть, больших Хаю и не приходилось видеть, с
сияющей пурпурно-черной кожей. Мышцы на руках и плечах вздулись узлами.
Вздулись и сухожилия шеи, уходя в углы тяжелых челюстей. Голова у него
круглая, как обточенный водой камень, и без головного убора стало видно,
что она совсем безволосая, черная и блестит, как полированная.
Огромный черный человек рявкнул, когда удар его просвистел в воздухе,
и его рыжевато-коричнево-желтые глаза не отрывались от Хая. Он ударил
снова, но Хай отпрыгнул, и острие просвистело мимо, а Хай сумел ударить
выступающим из топора острием в район ребер гиганта. Пурпурно-черная кожа
разорвалась, на мгновение в глубине раны сверкнула белая кость, но ее
закрыл поток хлынувшей темной крови. Король взревел и начал рубить
прыгающего около него овода. Каждый удар все размашистей, все менее точно,
а Хай дразнил его, выжидая момента своего удара. Он наступил, и неожиданно
Хай оказался внутри кольца ударов копья. Он попытался острием разорвать
бедренную артерию короля, чуть промахнулся, но король упал на одно колено.
Высоко взлетел топор, и Хай нанес смертельный удар, целясь в круглый лысый
череп стоящего на коленях короля. Этот удар разрубил бы короля до груди.
- За Баала! - крикнул Хай, опуская топор вниз. И в полете повернул
оружие. Он никогда не мог понять, что заставило его это сделать, но ударил
он не острием, а плоскостью топора, и при этом он слегка придержал удар,
так что король лишь упал лицом вниз, потеряв сознание, но кость черепа не
была пробита.
Хай отпрыгнул и бросил один быстрый взгляд вокруг, чтобы убедиться,
что весь штаб короля лежит безжизненно на плоской гранитной вершине, а его
легионеры отдыхают, опираясь на окровавленное оружие. Внезапность
подействовала полностью.
Хай пробежал на самое высокое место холма. Обнаженный, покрытый
грязью и сажей, он помахал топором над головой, его легионеры закричали и
тоже замахали оружием. Со стороны брода труба скомандовала наступление, и
тут же приказ был повторен во всех когортах.
Хай смотрел, как Ланнон ведет первую волну наступающих через брод.
Легион врубился в оставшихся без вождя венди. Они пытались сопротивляться,
но он прошел почти без задержки, расколов их и отогнав в беспорядке на
окружающие холмы. Они видели, как упал их король, и их боевой дух
кончился.
Хай видел, как точно в нужный момент Ланнон ввел в действие свои
последние две резервные когорты. Венди побежали. Бросая оружие, они
превратились в обезумевшую от ужаса толпу, бегущую между двумя холмами.
Именно в этот момент молодой красавец Бакмор с двумя когортами,
которые отгоняли скот за реку, вышел из леса. Он перегородил своими
когортами единственную возможную дорогу для отступления. Его появление
было рассчитано безукоризненно точно, и Хай следил за его действиями со
скупым профессиональным одобрением. Когда солнце коснулось горизонта,
снова прогремели трубы, и бойня и взятие пленных продолжались до полуночи.
Хай переправил свой легион и толпу новых рабов с помощью слонов через
большую реку у Сетта. После сражения у брода вовзвращение проходило без
происшествий. Отряды венди рассеялись, все их вожди были убиты или
захвачены, и Ланнон торжествовал.
Он сказал Хаю: "Моя Птица Солнца! Ты сделал больше, чем я просил у
тебя. Даже я не догадывался, что у моих границ вырос такой опасный враг.
Если бы мы дали ему еще год, одни боги знают, каким смертоносным он бы мог
стать".
- Баал улыбнулся мне, - скромно ответил Хай.
- И Ланнон Хиканус тоже, - заверил его Ланнон. - Каков же урожай,
Птица Солнца? Старый Риб-Адди подготивил уже отчет?
- Кажется, да мой господин.
- Пошли за ним, - приказал Ланнон, и появился Риб-Адди со своими
свитками, испачканными чернилами пальцами и маленькими глазками
книгохранителя. Он прочел списки скота и рабов всех сортов, все они были
тщательно подсчитаны надсмотрщиками.
- Боюсь, цены на рабов сильно упадут, - пессимистично предположил
Риб-Адди. - Потому что остальные легионы тоже взяли много рабов. Пройдет
не менее двух-трех лет, прежде чем рынки Опета поглотят такую массу
богатства.
- Тем не менее стоимость добычи Шестого Бен-Амона должна быть очень
значительной, Риб-Адди.
- Как говорит мой господин.
- Сколько? - спросил Ланнон.
Риб-Адди выглядел встревоженным. "Я могу только высказать
предположение, величество".
- Так выскажи, - пригласил Ланнон.
- Не больше 25 000 пальцев золота и не меньше...
- Ты и в алебастровой вазе с благовониями учуешь запах помета, -
поддразнил старика Ланнон. - Не нужна мне низшая оценка.
- Как прикажет мой господин, - Риб-Адди поклонился, а Ланнон
повернулся к Хаю и сжал его плечо.
- Тебе принадлежит сотая доля, Птица Солнца. Двести пятьдесят пальцев
золота - наконец-то ты богат! Каково быть богатым?
- Мне от этого не становится плохо, - улыбнулся Хай, а Ланнон
радостно рассмеялся и снова повернулся к Риб-Адди.
- Запиши в свою книгу, старик. Запиши, что Ланнон Хиканус половину
своей доли в добыче отдает командиру легиона Хаю Бен-Амону за умелое
проведение компании.
- Мой господин, но ведь это двадцатая часть, - яростно завопил
Риб-Адди. - Это больше тысячи пальцев!
- Я тоже умею считать, - заверил его Ланнон; книгохранитель хотел
продолжать спорить, но увидел выражение Ланнона.
- Будет записано, - пробормотал он, а Хай опустился перед царем на
колени в благодарности.
- Встань! - с улыбкой приказал ему Ланнон. - Не пресмыкайся передо
мной, старый друг. - И Хай стоял у сидения царя, а тот по очереди
приглашал офицеров, отличившихся в рейде, и назначал им награды.
Хая охватил приступ алчности, он с трудом мог сосчитать свое
богатство. Он богат, богат! Сегодня же нужно принести жертву богам. Не
меньше белого быка. Как сказал Риб-Адди, рынок заполнен товаром, и можно
купить быка дешево. Потом он вспомнил, что ему больше не нужно скупиться.
Он может позволить себе любую роскошь, о какой когда-либо мечтал, и
все еще останется достаточно для покупки поместья на террасах Зенга, доли
